Николай Казанцев - Против течения. Том 2

Молодой Прозоровский стоял около Александра.

– Вероятно, скоро будет приступ? – спросил он.

– Казаки пойдут на приступ не раньше ночи, – отвечал Александр.

Волнение казаков не унималось. Приступа нужно было ждать с часу на час. Дали знак воеводе, и он сам подвинулся к Вознесенским воротам и стал недалеко от них.

Вести с другой стороны города были самые спокойные. Казаков там вовсе не было видно. Но не то было у Вознесенских ворот. Хотя в темноте ночи ничего не было видно в садах, но гул многих голосов доказывал, что неприятель тут.

Александр и Бутлер не сходили со стены.

– Скверное положение, – сказал Бутлер Александру, – я ехал сюда строить корабли, а вместо того приходится сражаться, и с кем же? Со Стенькой!

– Не умели прошлый год сдержать его, так теперь и приходится расплачиваться, – отвечал Александр.

«Нет, вот что скверно: не успел я убежать вчера со Страусом!» – жалел Бутлер и сказал вслух:

– За садами-то ничего не видно.

– Я говорил, что нужно вырубить их – не послушали, понадеялись на воду, да не успели провести ее в сады, – отвечал Александр.

Была уже ночь.

В другой стороне города, откуда не ждали приступа, стояли иностранцы Бойль и Видерос и начальник стрельцов Красулин. Казаков вовсе не было видно с этой стороны. Видерос, утомившись ожиданием, закурил трубку и подошел к Бойлю. Англичанин в это время разговаривал со старшим пушкарем Томилой.

– Смотри карашенько, – говорил он пушкарю, – как только завидишь казаков, тотчас пали.

– Знать, с нашей стороны приступа не будет, – сказал Видерос.

– Подождем, – хладнокровно отвечал англичанин.

– Во всяком случае, здесь не будет, а, видно, в другом месте, – продолжал Видерос.

– А я думаю, что именно здесь будет приступ, – отвечал Бойль. – Но скажи, что ты думаешь о стрельцах?

– Думаю, что опасения напрасны и они будут драться чест-но, – отвечал Видерос.

– Гм! – проговорил англичанин. – А я думаю, напротив, в особенности не доверяю рвению Красулина. Посмотри, вон он опять едет вдоль линии.

Действительно, показался пегий конь Красулина, и он, остановясь у отряда стрельцов, которыми командовал Бойль, что-то вполголоса говорил.

– Ступай на свое место, капитан, – сказал англичанин, – я жду чего-то недоброго.

– Что, старшина? – сказал Бойль, подходя к Красулину.

– Говорю, отдохнуть можно, приступа, верно, не будет.

– Ну, это дело начальника отряда, – упорствовал Бойль, – и я жду приступа.

Раздался выстрел со сторожевой башни.

– А, вот и приступ, – сказал Бойль. – К делу! – И он проворно взошел на стену.

Сквозь редеющую уже ночную мглу можно было рассмотреть густые толпы казаков, направлявшихся к стене.

– Пали! – скомандовал Бойль.

Прогремел выстрел. То пушкарь Томило выстрелил в казаков. Остальные пушкари не последовали его примеру.

– Это что, измена? – кричал Бойль. – Палите! – обернулся он к своим пушкарям и стрельцам.

– Как бы не так, – отвечали стрельцы.

Хладнокровный англичанин совершенно растерялся.

Казаки подошли к стене, уже подставили лестницу, а стрельцы и посадские и не думали защищаться…

Бойль все это видел. Он пытался направить орудие, подхватил брошенный пушкарем фитиль, но вдруг почувствовал, что кто-то его ударил в спину. Он обернулся – и фитиль выпал из его рук. За ним стояло трое стрельцов с ножами. Броня спасла полковника от удара, нанесенного одним из них. Бойль обнажил свою шпагу и начал защищаться. Только раздался звон оружия, как и другие стрельцы бросились на Бойля. Закипела рукопашная схватка. Полковника защищало только с десяток иностранцев и несколько пушкарей. О спасении стены нечего было и думать: там уже распоряжался Красулин, а стрельцы и посадские помогали казакам взлезать на стену. Бойль бросился к своей лошади, удары сыпались на него. В него кидали каменьями, но он успел вскочить на лошадь и поскакал к Вознесенским воротам.

Видерос, собрав своих корабельных мастеров, заперся в башне, но его скоро убили свои же солдаты, а затем пристали к мятежникам.

У Вознесенских ворот все было тихо до тех пор, покуда туда не прискакал Бойль. Страшно было взглянуть на него: все лицо его было покрыто кровью. Он подскакал к Бутлеру и передал ему ужасную весть. Бутлер сообщил об этом князю Михаилу Семеновичу.

Князь был совершенно ошеломлен известием о предательстве.

Александр вскочил на лошадь и поскакал к воеводе, за ним последовал и молодой Прозоровский.

Воевода стоял недалеко от ворот.

Когда Александр подскакал к воеводе, тот выслушивал стрельца, присланного Красулиным, который докладывал, что все благополучно.

– Казаки взяли стену, где стоял Бойль, стрельцы и посад-ские изменили, Бойль сейчас прискакал оттуда, – сказал Александр.

Если бы громовая стрела пролетела мимо ушей воеводы, он, верно, не так бы побледнел, как при этом сообщении.

– Но вот посланный Красулина говорит другое, – твердил он, хватаясь как утопающий за соломинку и желая, хоть на минуту, отсрочить страшную весть.

– Красулин сам изменил! – отвечал Александр.

Между тем казак, посланный Красулиным с целью успокоить воеводу, ускакал.

– Боря, мы погибли! – с отчаянием сказал воевода сыну.

На другой стороне города послышались пять выстрелов один за другим, потом все стихло.

– Ясак на сдачу! – раздался крик в войске, и несколько отрядов стрельцов повернули в ту сторону, откуда слышался призыв.

Воевода видел и слышал все.

– Боярин, стрельцы изменяют, – выдохнул, подскакав к воеводе, Фрол Дура.

– Вижу, – отвечал воевода.

– Позволь, воевода, ударить на них с моим отрядом, – сказал Фрол, – они, может быть, вернутся.

– Делай как знаешь.

Фрол развернулся, чтобы погнаться с своими стрельцами за перебежчиками.

– Стой, Фрол Алексеевич, – подошел один стрелец, схватив за повод его лошадь, – вернись назад или спасайся – тебя убьют.

– Что ты говоришь, пусть убьют казаки, на то и бой! Не убьют же меня свои стрельцы? – отвечал Фрол.

– Они-то и убьют. Приказ от Красулина тебя убить после ясака, – отвечал стрелец.

В это время один из его стрельцов, схватив свою пищаль, выстрелил в Фрола. Пуля пролетела около самого уха пятидесятника.

– Видишь, – остерег стрелец, – спасайся.

Фрол не боялся смерти, но ему хотелось подороже продать свою жизнь. Он скомандовал отряду остановиться, но остановилась только половина, остальные ускакали.

Вне себя от бешенства он вернулся к воеводе, ведя за собой два десятка конных стрельцов.

Воевода послал к брату, чтобы тот немедленно соединился с ним. Сам же он также двинулся к Вознесенским воротам. Позади слышался шум. Рать убавлялась с каждым шагом. Стрельцы разбежались по сторонам. Наконец, подойдя к воротам, воевода увидел, что и там не лучше: иностранцы, дворяне, подьячие и несколько стрелецких офицеров выдерживали осаду от стрельцов и посадских, толпясь около князя Михаила Семеновича.