Лев Каневский - Несравненная Жозефина

Подождав еще сутки, чтобы удостовериться, как будут развиваться события, корабли стали поднимать якоря. К «Разумному» подтянулись еще два корабля – «Просвещенный», «Ла Левретт» и корвет «Эпервье». Маленькая французская эскадра с будущей императрицей на борту на всех парусах понеслась к Бермудским островам, а оттуда с помощью Всевышнего и попутного ветра – прямиком во Францию.

Когда они благополучно прибыли 29 октября 1790 года в Тулон, Роза, к своему удивлению, узнала, что гадалка снова оказалась права.

Александр де Богарне стал знаменитой в стране личностью. Он был не только влиятельным членом Национальной ассамблеи, но и одним из самых активных якобинцев. Все его внимательно слушали, а он, войдя в раж и почти не покидая трибуны, распинался перед депутатами обо всем на свете – о легитимности королевской власти, о правах народа, о положении ненавистных ему евреев, о конце монашеской жизни, о строительстве дорог и наведении мостов. В общем, не было такой темы, о которой он не рассуждал бы с видом знатока.

– Боже, какого эрудита я потеряла, – с наигранной горечью усмехнулась Роза.

Ее честолюбивый первый муж, псевдовиконт де Богарне, упрямо карабкался по крутой политической лестнице наверх, к власти, в запале азартного игрока не отдавая себе отчета, насколько опасен этот путь, какими непредсказуемыми поворотами он изобилует. Многих корыстолюбцев он привел на эшафот, и Александр не стал исключением.

Летом 1791 года он стал председателем Учредительного собрания, по сути, вторым человеком в государстве после короля.

Вдруг по странному капризу судьбы он на целую неделю вошел в историю Франции, так как фактически правил страной, когда перепуганный насмерть народными выступлениями Людовик XVI, этот жирный каплун, этот пленник революции, тайно бежал из Парижа со всей своей семьей в ночь на 21 июня 1792 года.

Все были в растерянности, никто не знал, что следует предпринять в такой экстраординарной ситуации, которая могла в любой момент взорваться бунтом черни. И тут в голову этого калифа на час пришла блестящая идея. Вместе с генералом Лафайетом он кинулся в Тюильри. Убедившись, что короля на самом деле проворонили, он как ни в чем не бывало не моргнув глазом отважно солгал депутатам собрания:

– Граждане депутаты! Сегодня ночью враги народа похитили нашего короля и членов семьи.

Один ловкий ход, и цепная волна народного гнева накатилась уже не на прогнившую насквозь королевскую власть, а на мифических «врагов народа».

22 июня Людовик XVI со своей королевой Марией-Антуанеттой и двумя детьми был арестован в приграничном городке Варен-ан-Аргон, всего в нескольких километрах от германской границы.

В субботу, 25 июня, толпа парижской черни бежала за каретой короля-узника и орала во все горло:

– Мы заставим пекаря и пекаренка печь для нас хлеб!

Александр с удовольствием мстил за годы своего унижения Версалем. Он, которому запрещалось даже ступить ногой в карету короля, теперь, почуяв свою власть над этим жалким правителем, выдвигал против него и королевы самые невероятные обвинения и допрашивал их перед депутатами с возмутительной наглостью зарвавшегося плебея.

Неожиданно перед особняком маркиза де Богарне в Фонтенбло на улице Франс, в котором жила «семья председателя ассамблеи», собралась улюлюкающая толпа. Откуда было знать этим дикарям, что у Александра официально уже нет ни жены, ни детей? Толпа требовала появления мадам Богарне с детьми.

Когда Роза с Эженом и Гортензией появились перед ними в раскрытом окне, все громко зааплодировали и истошными, громоподобными голосами заорали:

– Вот они, наши наследные принц и принцесса!

От этих криков у Розы закружилась голова. Выходит, она – королева, коли она мать этих детей? «Ты овдовеешь, а потом станешь больше чем королева!» – звучали у нее в ушах слова мулатки Элиамы. Она пока не вдова, Александр жив-здоров, витийствует на трибуне. Значит, у нее будет кто-то другой, кто даст ей корону. Но кто он, этот другой?

22 сентября 1791 года армии Австрии и Пруссии вторглись на территорию Франции. Страна вступала в долгую изматывающую двадцатипятилетнюю войну. Об объявлении войны с Австрией с трибуны ассамблеи 20 апреля 1792 года провозгласил первый муж мадам де Богарне, а завершится она сокрушительным поражением второго мужа – при Ватерлоо [1] Ватерлоо – населенный пункт в Бельгии, возле Брюсселя, в период Ста дней там 16 июня 1815 года англо-голландские войска под командованием герцога А. Веллингтона и прусские войска под командованием фельдмаршала Г. Л. Блюхера разгромили армию Наполеона. (Примеч. авт.) в 1815 году.

Александр понимал, что не к лицу ему, председателю ассамблеи, в такое трудное для республики время торчать на трибуне, поражая всех своей велеречивостью. Он, как и всякий добропорядочный республиканец, правда, с монархическим душком, вступил в армию, и там тоже, как и следовало ожидать, его взлет по служебной лестнице был стремительным и неудержимым.

Он хватал один чин за другим – подполковник, полковник, генерал-адъютант, генерал-лейтенант.

В конце апреля 1792 года он прибыл в действующую армию на границе с Пруссией, в Валенсьенн. Там, в боевой обстановке, под пулями, гонора у него поубавилось. Одно дело – призывать к революционным, беспощадным действиям с трибуны, другое – действовать самому на передовой с ружьем в руках. Этот новоиспеченный полководец строго придерживался выработанной им же стратегической заповеди – держаться как можно дальше от поля боя и не ввязываться в драку. Александр, превратившись в армейского писца, строчил одно за другим бодрые донесения в Учредительное собрание, чтобы ни у кого там не возникло ни малейшего сомнения в его беспримерной храбрости и отваге: «Знайте же, моя судьба, как и ваша, неразрывно связана с успехами революции. Несмотря на поражение, я остаюсь солдатом. Я остаюсь в строю и умру в строю, ибо не переживу порабощения родины».

10 августа 1792 года в результате народного восстания пала монархия. Людовик XVI, Мария-Антуанетта, их дети и близкие родственники были арестованы и отправлены в Тампль. Отчаянный республиканец Александр требовал, бия себя в грудь, казни «тирана». Его революционная непримиримость не осталась незамеченной кровавым Конвентом, пришедшим к власти в октябре 1792 года, и он осыпает его щедрыми милостями: 8 марта 1793 года Александр получает чин генерала, 11 мая становится командиром дивизии Верхнего Рейна, 21 мая он уже главнокомандующий Рейнской армией. И все это без единого выигранного им сражения. Несмотря на более чем скромные заслуги, ему даже предлагают пост военного министра, но он лицемерно от него отказывается. Нет, он не может сидеть в тихом кабинете в Париже, его место здесь, на передовой.