Дмитрий Дмитриев - Кавалерист-девица

С поступлением в уланы для молодой женщины началась совершенно новая жизнь, полная тревог, волнений и деятельности.

«Сколько ни была я утомлена, – пишет Дурова в своих записках, – размахивая каждое утро тяжелой пикой или острой саблей, маршируя и прыгая на лошади через барьер, но полчаса отдохновения – и усталость моя проходит, и я хожу по полям, горам и лесам бесстрашно, беззаботно. Свобода, драгоценный дар неба, сделалась наконец уделом моим навсегда! Я ею дышу, наслаждаюсь, ее чувствую в душе, в сердце. Ею проникнуто все мое существо, ею оживлено оно!»

Надю назначили в первый взвод под команду поручика Бошнякова, старого холостяка, человека добрейшей души.

Наде пришлось переменить свой казацкий мундир на уланский. Ей дали саблю и пику, которая показалась ей тяжелым бревном. Дали шерстяные эполеты, каску с султаном, белую перевязь с подсумком, наполненным патронами. Все это к ней чрезвычайно шло. К сожалению, казенные сапоги мучили ее нежные ноги, не привыкшие к тяжелой обуви. «До сего времени я носила обувь мягкую и ловко сшитую; нога моя была свободна и легка, а теперь! Ах, боже, я точно прикована к земле тяжестью моих сапог и огромных бряцающих шпор!» – говорит Надежда Андреевна в своих записках.

Коннопольский уланский полк выступал в поход за границу. Он должен был примкнуть к нашей действующей армии, сражавшейся в Пруссии против алчного Наполеона I, покорявшего европейские государства одно за другим.

Великодушнейший из людей, император Александр I, союзник Пруссии, восстал против Наполеона, этого баловня счастья, и решил положить предел его завоеваниям.

Перед выступлением за границу Дурова написала своему отцу письмо, в котором со слезами просила его благословения и прощения.

– Ну, юноша, мы сегодня выступаем, а через несколько дней будем в деле, будем бить французов. Тебе не страшно? – шутливо спросил Надю поручик Бошняков.

– Нисколько, господин поручик.

– Да ведь могут тебя убить,

– Что же, видно, такая моя судьба.

– Молодец, хвалю. Так и поступай, не будь кислятиной. Ты русский дворянин, и дорожи этим!

– Рад стараться, ваше благородие! – по-солдатски отдавая честь поручику, проговорила Дурова.

В 1807 году, 30 мая, при Гейльсберге Дурова в первый раз участвовала в сражении с французами, которые дрались с большим ожесточением. Неприятель превосходил нас силами, сражение было кровопролитное.

Молодая женщина нисколько не трусила, очутившись в сражении; ее необычайные присутствие духа и храбрость заставляли невольно удивляться наших воинов.

– Гляньте-ка, братцы, как наш мальчонка саблей помахивает, ровно как настоящий солдат, – проговорил старый улан, выбрав минуту поделиться своими впечатлениями с товарищами.

– Как есть ирой!

– Не по летам храбер!

– Да, не сробеет! Глазенки горят, и смерть ему нипочем.

– Чудеса, да и только!

– Ему и ядра и пули – плевок!

Так переговаривались уланы.

В самом деле Надя была неустрашима. Около нее падали солдаты десятками, сраженные пулями, ядрами и саблями.

Частая ружейная перестрелка, пальба пушек, предсмертные крики, стоны, ржание коней, море человеческой крови – на все это молодая женщина смотрела совершенно спокойно.

Она не пряталась от смерти, но сама смерть ее щадила.

– А наш Дуров заколдован! – проговорил один улан другому, когда сражение на время затихло и обе враждующие стороны, то есть французы и русские, отдыхали.

– Ври! – коротко ответил ему другой.

– Верно, заколдован.

– Да разве можно?

– Можно.

– Да как же это?

– Трава есть такая, корень.

– Ну?

– Возьми теперича этот корень и носи его на нитке или на шнурке на шее; какое ни будь кровопролитное сражение – ни одна пуля, ни один сабельный удар тебя не коснется.

– А как теперича достать этот корень?

– Трудно, больно трудно! У колдуньи добывают тот корень.

– У колдуньи?

– Да, у колдуньи, потому что она знает, как его добыть.

– Так, выходит, у Дурова такой корень имеется.

– Знамо.

Этот разговор двух улан случайно услыхал денщик поручика Бошнякова Стрела – так прозвали денщика за его быструю ходьбу и за слишком длинные ноги.

Стрела был хороший, услужливый парень, только одна беда – труслив очень, несмотря на то что обладал большим ростом и богатырским сложением. К тому же он был немного простоват или даже, скорее, глуповат.

Услышав, что существует на свете такой корень, который придает храбрости и охраняет от пуль и сабель, Стрела дал себе слово во что бы то ни стало добыть такой корень.

– А что, дядя, надо иметь целый корень или половинки довольно? – спросил Стрела у старого улана, который рассказывал про таинственные коренья.

– Можно и половину… А тебе, Стрела, на что корень-то?

– Я… я так, дядя, спросил.

– Ан врешь… Боязлив ты, значит, в тебе нет иройства – вот ты и задумал добыть корень, чтобы этого самого иройства в тебе прибавилось! – Старый улан громко засмеялся.

– Да нет же, дядя…

Стрела растерялся, его сокровенную мысль узнали другие.

– А ты вот что, Стрела, попроси корешка у Дурова, – посоветовал кто-то из улан денщику.

– Не даст…

– А ты, чудак, попроси… Может, и даст.

– Где там! – со вздохом проговорил Стрела.

Все-таки он воспользовался советом и, улучив удобную минуту, обратился к Надежде Андреевне с такими словами:

– Ваше благородие, я к вам с просьбой.

– С какой, голубчик?

– Явите божескую милость, дайте мне корешка…

– Что? – ничего не понимая, спросила Надя.

– Корешка для храбрости дайте!

– Я, голубчик, тебя не понимаю.

– Говорят, у вас есть такой корень, что храбрость придает, от пуль и сабель охраняет, – пояснил Стрела.

– Что такое, повтори! – с удивлением проговорила молодая женщина, широко раскрыв свои красивые глаза.

Стрела повторил.

– Не верь товарищам, голубчик, уланы над тобой смеются. Никакого я корня не ношу. Да такого и корня нет, который смелость и храбрость придает, – с улыбкой проговорила Надя.

Стрела, однако, не поверил. «Жалко, ему самому надобен, вот и не дает», – решил Стрела и стал выжидать времени, когда можно ему будет завладеть корнем.

Случай скоро представился.

После сражения часть войска для отдыха и ночевки заняла город Гейльсберг.

Поручик Бошняков с денщиком, а также и Надя заняли место в корчме. Поручику и Наде отвели по небольшой каморке или, скорее, по чулану, потому что более чистые комнаты содержатель корчмы берег для более важных и чиновных гостей. В каморке у Нади даже не было кровати, и для спанья положили два снопа соломы. Измученная, уставшая молодая женщина бросилась на солому и скоро заснула богатырским сном.

Бошнякова в это время не было в корчме – он по делам службы находился в штабе.