Валерий Есенков - Иоанн царь московский Грозный

Он все-таки размечает позиции так, чтобы никакая помощь не проскользнула в Казань. Полки большой и передовой, как свою главную ударную силу, он выводит на Арское поле, полк правой руки занимает берег Казанки, откуда не предвидится приступа, сторожевой полк занимает устье Булака, а полк левой руки становится на его берегу, Шиг-Алей с касимовскими татарами занимает мусульманское кладбище за Булаком, наконец собственный полк он размещает на Царском лугу, откуда он может прийти на помощь большому полку. Для успеха приступа, который всё же решается предпринять, и во избежание многих потерь он велит каждому воину приготовить бревно и каждому десятку во всех полках иметь при себе одну туру для защиты от неприятельских пищалей и стрел. Все воеводы, от воеводы большого полка до десятника, получают небывалый суровый приказ: без команды не выступать. Похоже, Иоанн, уже не воитель удельных времен, а командующий, руководитель полков, решает покончить с анархией на поле боя, до того дня царившей в полках, привыкших обороняться, но не учившихся и не научившихся наступать.

Двадцатого августа Иоанн получает от Едигера Магмета глупый и наглый ответ, плод дикой злобы и ненависти ко всему иноземному, а не серьезных раздумий государственного мужа, политика и вождя. В своей грамоте Едигер Магмет, пришлый хан, подобно всем мелким разбойникам, ослепленным своими прежними грабежами, поносит самое имя московского царя и великого князя, оскорбляет великую Русь, давних данников Батыева племени, бранит религию христианскую, прежде времени предрекает победу мусульманского, то есть татарского, воинства, с безрассудной наглостью приглашает молодого московского государя: всё, мол, готово, извольте на пир.

Пока выгружают тяжелые осадные пушки и ставят тарасы, из Казани выбегает с горстью татар подручный мурза Камай, решив для себя за благо переметнуться на московскую службу, пока до резни не дошло. Его новости неутешительны. Мешкотность воевод, возжелавших отложить поход до зимы, позволила Едигеру Магмету выкроить пять месяцев мира, и Едигер Магмет, бездарный политик, однако умный, храбрый, отчаянный вои, воспользовался отпущенным сроком сполна. Ему удалось укрепить Казань, запастись продовольствием так, что татарам не страшна и самая длительная осада, умножить численность войска до тридцати приблизительно тысяч казанских татар и до трех тысяч ногаев, правда, всё это отличные всадники, малопригодные для тяжелых осадных работ, да и опыта в осаде за всю свою не очень длительную историю татарское племя до этого черного дня накопить не успело. Однако недостаток опыта в осадных боях с лихвой возмещается тем беспамятным фанатизмом, который таит в себе мусульманство и который удается возжечь мусульманским священникам как во всем населении, так и в войсках. В результате население Казани охвачено безудержной страстью во что бы то ни стало отстоять свою независимость, одушевлено любовью к обычаям и воинской славе дедов и прадедов, до Батыя и Чингис-хана включительно, пылает ненавистью ко всему русскому, в особенности к православной религии, что неизмеримо приумножает силы защитников крепости, и без того неприступной. Выходит наружу и ещё одно зловредное следствие неторопливости московских полков: хан Япанча с большим конным отрядом уходит в Арскую засеку, собирает воинов по кочевьям и готовится нанести удар в спину наступающим русским, так что осада уже не может быть и не является полной.

Однако уже нельзя отступать. Двадцать третьего августа, на рассвете, под лучами восходящего солнца, московские полки направляются с берега Волги каждый на свое приказом царя и великого князя отведенное место. Иоанн, большой мастер устраивать торжества, встречает полки под своим знаменем. На полотнище его знамени выткан нерукотворный образ Христа, ан верх древка водружен Животворящий Крест, бывший на куликовом поле с великим князем Димитрием. Он властным жестом руки останавливает движенье полков. Вперед них на дорогих конях выезжают важные, торжественно одетые воеводы, за ними десятники, сотники, старшины московских стрельцов, атаманы служилых казаков, ханы и мурзы служилых татар, распускают знамена, трубы визжат, бьют барабаны и бубны. Иоанн, напрягая голос до последних пределов возможности обращается к воинам с приветственной речью:

– Приспело время нашему подвигу! Потщитесь единодушно пострадать за благочестие, за церкви святые, за православную веру христианскую, за нашу единоверную братию, христиан православных, терпящих долгий плен, страдающих от безбожных казанцев! Вспомним слово Христово, что нет ничего больше, как полагать души за други своя, припадем чистыми сердцами к создателю нашему Христу, попросим у Него избавления бедным христианам, да не предаст нас в руки врагам нашим! Не пощадите голов своих за благочестие! Если умрем, то не смерть это, а жизнь, если не теперь умрем, то умрем же после, а от этих безбожных как вперед избавимся? Я с вами сам пришел: лучше мне здесь умереть, чем жить и видеть за грехи мои Христа хулимого и порученных мне от Бога христиан, мучимых от безбожных казанцев! Если милосердный Господь милость свою нам пошлет, подаст помощь, то я рад вас пожаловать великим жалованьем, а кому случится до смерти пострадать, рад я жен и детей их вечно жаловать.

В глубоком молчании приблизительно двух десятков тысяч вооруженных людей Владимир Старицкий отвечает царю и великому князю от имени воевод и полков:

– Видим тебя, царь и великий князь, в истинном законе твёрда, за православие себя не щадящего и нас на то утверждающего, и потому должны мы все единодушно помереть с безбожными этими агарянами. Дерзай, царь и великий князь, на дела, за которыми пришел! Да сбудется на тебе слово Христово: всяк просяй приемлет и толкущему отверзется.

Сойдя с коней, царь и воеводы, десятники, сотники, старшины, атаманы, ханы и мурзы единым хором поют краткий молебен, вознося хвалу Господу, моля о решительной и скорой победе. После молебна Иоанн вновь возносится в седло своего аргамака, украшенного богатейшей попоной, осеняет грудь свою крестным знамением, взирая на образ Христа, осеняющий боевое знамя его, и ведет полки на Казань, произнеся точно клятву:

– О Твоем имени движемся!

Полки встают на позиции. Семь тысяч московских стрельцов и пеших служилых казаков по наплавному мосту переходят затянутый тиной Булак и взбираются по косогору, чтобы мимо крепости проникнуть на Арское поле. Захватив врасплох ещё в первый раз выступающих в бой пехотинцев, конные татары с визгом и воем вырываются из распахнутых настежь ворот, внезапным стремительным натиском расстраивают ряды и принуждают стрельцов отступить, однако юные воеводы Шемякин и Троекуров умелой командой и личным мужеством останавливают с непривычки дрогнувшее пешее воинство, и русская пехота, утверждая свое преимущество перед воинственной, но беспорядочно скачущей конницей, Иоанном предвиденное, встает грудью, выставив перед собой бердыши, отчего татарские кони, страшась самого вида ощетиненного железа, уносят растерявшихся всадников вспять, и стрельцы дают залп в беззащитные спины татар, бьют и колют бегущих, берут пленных, преследуют неприятеля до самого города и одерживают полную победу в этой непродолжительной стычке, первую победу русской пехоты, причем Иоанн, точно желая испытать свое детище, не дает приказа о помощи, и ни один из полков на этот раз не нарушает повеленья своего государя.