Эдмон Лепеллетье - Римский король

Первое из них было известие о ратификации Портой Бухарестского мира. До сих пор Наполеон, знавший о заключении мира, был глубоко уверен, что Порта только даст русским войскам отойти немного, а потом откажется ратифицировать мирный договор. Так по крайней мере советовали сделать султану посланные им в Турцию агенты. Но теперь надежды Наполеона не оправдались, и вся дунайская армия была свободна. А ведь она состояла из отборных солдат, да еще победоносных, что, как признавал великий знаток солдатской психологии Наполеон, страшно влияет на их геройский дух.

Вторым неприятным известием было сообщение о воззваниях императора Александра к населению, призывавших к общему вооружению, а ведь еще раньше Наполеон знал, до какого фанатизма доходит у русских любовь к родине. Так, когда он приказывал Коленкуру узнать очень важную для него государственную тайну, то Коленкур (бывший до войны послом в Петербурге) ответил ему, что подкупить русских невозможно, так как «даже тот, кто возьмет 500 рублей за несправедливое решение в суде, не примет от меня миллиона за измену отечеству». Таким образом Наполеон отлично понимал, что вскоре против него должна разразиться всенародная война, и потому необходимо было предупредить ее, крупным поражением заставив русских склониться к миру. Но это поражение должно было быть действительно ужасным и потрясающим. Вот почему Наполеон до последней минуты занимался своей гвардией, которая была его главной надеждой и опорой.

Тем временем авангард французской армии подходил к Смоленску, встречая на пути передовые русские отряды, оказывавшие французам храброе, но недолгое сопротивление и отходившие затем назад. Дело в том, что хотя обе русские армии и соединились к этому времени, но они были еще далеко, и предварительный отпор неприятелю, который должен был сдержать его, надлежало выдержать корпусу Неверовского. Солдаты этого корпуса сражались, как львы, но, разумеется, не могли надолго сдержать непрекращавшуюся лавину французских войск. Мало-помалу к Неверовскому подходили подкрепления, которые могли помочь ему медленнее отступать и затруднить марш французской армии. К пятому августа все главные силы французов были уже под стенами Смоленска, куда благодаря храбрости передовых русских отрядов успели прибыть и обе армии – Барклая и Багратиона.

Смоленск расположен на левом берегу Днепра и был огражден высокой, но ветхой стеной с тридцатью башнями, окруженной неглубоким рвом. Завидев купол собора, возвышавшегося над всеми остальными постройками, Наполеон радостно вздохнул: он был перед тем городом, который русские не могли сдать ему без боя. Он в особенности укрепился в надежде на генеральное сражение, когда в подзорную трубу разглядел серые змеи войск, спешивших к Смоленску.

– Ведь не для того же спешат они в город, – заметил он Лефевру, – чтобы через день выйти из него без решительного сражения.

Но герцог Данцигский только пожал плечами.

– Русские на все способны; кто их знает! – буркнул он.

Действительно, Наполеону и в голову не могло прийти, что, продолжая последовательно развивать свой план, Барклай де Толли хотел только симулировать защиту Смоленска, но совсем не собирался ставить из-за него на карту всю судьбу будущего.

Правда, русские оказали геройское сопротивление, и, несмотря на то, что сильная канонада из французских орудий вызвала в городе ряд пожаров и русским солдатам пришлось сражаться среди моря пламени, Наполеону не удалось в двухдневной битве добиться никаких решительных успехов; все-таки ночью с пятого на шестое августа (с 24 на 25 июля) 1812 года русские войска оставили Смоленск. Как донес Барклай де Толли своему императору, цель защиты Смоленска была только в том, чтобы дать возможность армии князя Багратиона добраться до Дорогобужа. «Дальнейшее удержание Смоленска не могло иметь никакой пользы, наоборот – оно могло бы повлечь за собой только напрасное истребление храбрых солдат. Поэтому решился я после удачного отражения приступа неприятельского оставить город и со всей армией взять позицию на высотах против Смоленска, делая вид, будто ожидаю его атаки».

На заре 6 августа французские пушки снова забухали, закидывая ядрами Смоленск. Но Наполеон был поражен, что из города ему не отвечают. Присмотревшись, он заметил, что на стенах не видно солдат. Были посланы разведчики – они донесли, что в городе не видно ни малейшего присутствия защитников. Тогда французская армия заняла Смоленск – русские снова отступили, не понеся значительного урона, не допустив генерального сражения!

Въезжая в объятый пожаром город, Наполеон задумался о словах Лефевра, что «русские на все способны». Эта тактика окончательно сбивала его с толку – он не знал, что ему делать. Идти вперед? Но до каких пор? Ведь таким образом его армия очень скоро растает – под одним Смоленском полегло около десяти тысяч! Но, с другой стороны, ни повернуть назад, ни остановиться не представлялось возможным. Наполеон уже приказал послать в Париж и дружественным державам реляции о взятии Смоленска, в которых описывал страшный разгром русских и геройскую победу французской армии. Это было необходимо, так как о действиях французского оружия уже давно не было ничего слышно. Но если теперь остановиться, то у всех за границей невольно встанет вопрос: «Почему же армия остановилась, раз она осталась победительницей?»

Значит, ничего не осталось, как продолжать идти вперед, вперед! В Москву! Там император Александр подпишет мир, с войной будет кончено! Да и какой эффект произведут декреты, рассылаемые по всей Европе, с пометкой: «даны в Кремле такого-то числа»! Нет, нельзя было остановиться в Смоленске, в этих развалинах, когда их ждала Москва, столица царей!

Но была еще и другая причина, заставлявшая Наполеона быстрым маршем двинуть войска по московской дороге.

Он получил извещение, что русское дворянство, не посвященное в планы Барклая де Толли, формируя на свой счет батальоны, громко выражало неудовольствие отступлением русской армии. В такую эпоху, которую переживала Россия, особенно важно было прислушиваться к голосу общественного мнения. А ведь не только дворянство, формировавшее ополчение, но и купечество, щедро сыпавшее денежные пожертвования, и солдаты, рвавшиеся в бой, – все негодовали на Барклая и упрекали его в измене.

Поэтому императору Александру пришлось прислушаться к общему голосу и назначить главнокомандующим всех русских армий престарелого Кутузова, ученика и сподвижника великого Суворова. Это назначение казалось Наполеону очень счастливым: Кутузов, следуя примеру своего учителя, не знавшего отступлений, непременно даст французам генеральное сражение. Но нельзя было дать ему время укрепиться и собрать все силы, которыми располагала Россия. Надо было налететь на него, поразить быстротой натиска, смять, растоптать! А что в случае генерального сражения так именно и будет – в этом Наполеон ни минуты не сомневался.