Тимоти Финдли - Пилигрим

Юнг взял пепельницу и, сжав в зубах сигару, а во второй руке — стакан, прошипел:

— Дальше, пожалуйста!

— Блавинская считает, что к ней прибыл посланец с Луны, — сказал Фуртвенглер.

— Вот как? — Юнг подался вперед.

— Да. Естественно, это полная чушь.

— Раз она верит, значит, прибыл, — заявил Юнг. Туг он был непоколебим. — Если мы постоянно будем убеждать графиню, что она не права, мы ей не поможем. Кто этот посланец? Кто-нибудь его видел? Его — или ее? Это мужчина или женщина? Она вам сказала? Что именно она сказала?

— Это мужчина, — отозвался Фуртвенглер, и я его видел.

— Ага!

— Не спешите кричать «ага!». Это просто новый пациент. Палата 306 — неподалеку от номера Блавинской. Очевидно, они встретились…

— Замечательно! Замечательно! Вы хотите сказать — они узнали друг друга?

— Она утверждает, что узнала его.

— И что? Он действительно с Луны?

— Бога ради, Карл Густав!

— Вы понимаете, что я имею в виду. Он тоже утверждает, что прибыл с Луны?

— Нет. Он вообще ничего не утверждает. Он немой.

— Немые луняне! Целых двое! Может, они подпишут конвенцию?

Менкен еле удержался от улыбки.

— Когда он прибыл, этот посланец? — спросил Юнг.

— Вчера днем. И никакой он не посланец. Он приехал… его привезли из Англии..

— Говорят, Англия — та же Луна, — заявил Юнг, глянув на Менкена.

Тот сидел с каменным лицом, чувствуя себя как рефери на теннисном матче. Это была его постоянная роль во время таких дискуссий: чуть меньше, чем участник, чуть больше, чем зритель. Однако именно от него ждали беспристрастных суждений, так что он не имел права становиться на чью-либо сторону.

— Как его зовут, этого человека? — спросил Юнг.

— Пилигрим.

— Пилигрим? Интересно…

— Что именно вам интересно?

— Все! Татьяна Блавинская уверена, что он такой же лунный житель, как она сама, это я понял. Но что вы еще о нем знаете? Кто он, из какого социального круга? Быть может, он человек искусства?

— Боже правый! Да, верно, — ответил Фуртвенглер. — Вы слышали о нем?

— Как его зовут? Я имею в виду его имя.

— у него нет имени. Он Пилигрим — и все.

— Так он подписывается. Я читал его статьи. Он искусствовед, причем блестящий. Написал великолепную книгу о Леонардо да Винчи. Умный парень… И в чем его проблема? В каком он состоянии?

— Он потенциальный самоубийца.

— Бог мой, как печально! Он уже пытался наложить на себя руки?

— Да, несколько раз. В последний раз он повесился. Обстоятельства его самоубийства крайне необычны. По идее он должен был умереть.

Фуртвенглер рассказал о медицинских отчетах Грина и Хаммонда, которые оставила ему для изучения леди Куотермэн.

— Мне хотелось бы его увидеть, — сказал Юнг. — Очень хотелось бы! Можно?

— Конечно. Поэтому я и пригласил вас обоих.

— Так вы говорите, он должен был умереть, но каким-то чудом остался в живых? — спросил Менкен.

— Похоже на то, — откликнулся Фуртвенглер. — Оба обследовавших его врача подписали свидетельство о смерти и уехали. Как вдруг — часов через пять, или шесть, или семь после повешения — он ожил.

— Возможно, на самом деле он не хотел умирать, — предположил Менкен.

— Но вы говорили, он хотел покончить с собой и до того. То есть были другие суицидные попытки? — спросил Юнг.

— Да.

— Тоже повешение?

— Нет. Другими способами. Он топился. Принимал яд. Все как положено.

— Потрясающе! Хотя, быть может, Менкен прав, и парень просто плохо старался?

— По-моему, для того чтобы пролежать семь часов без дыхания и пульса, нужно как следует постараться, — возразил Фуртвенглер.

— А теперь Блавинская думает, что он явился к ней с Луны.

— Увы…

Блавинская не относилась к числу любимых пациентов Фуртвенглера.

Юнг сел и решительно хлопнул себя по колену.

— Когда мы можем его повидать?

— Сейчас, если хотите.

— Очень даже хочу. Давайте выпьем! Мы все отправимся вместе. На Луну, господа! — Юнг поднял стакан и опустошил его. — На Луну — и в темпе!

Фуртвенглер крепко сжал в руке стакан. По предварительной договоренности с леди Куотермэн и с одобрения Блейлера Мистер Пилигрим был его пациентом. Тем не менее, когда Фуртвенглер поставил стакан и пошел, догоняя коллег, его кольнуло нехорошее предчувствие. Он уже не раз терял своих пациентов из-за Юнгa — как, например, Блавинскую. Именно поэтому его так возмутил рецидив ее болезни. Бьющий через край энтузиазм Юнгa порой сводил на нет все усилия других врачей. За ним нужен был глаз да глаз.

Поворачивая ключ в двери, Фуртвенглер подумал: «В один прекрасный день я вышвырну его из клиники! Надо только придумать как».

Пилигрим, беспомощный, словно ребенок, стоял посреди комнаты. Кесслер, обливаясь потом, пристегивал к его рубашке воротничок.

— Он что, не может сделать это сам? — осведомился Фуртвенглер.

От неожиданности непослушная застежка выскользнула из рук, и у Кесслера аж дух перехватило от обиды.

— Он пытался, сэр. По-моему, он хотел бы одеться сам, но где-то на полу валяются еще три застежки. Он уронил их. Я завяжу ему галстук, если вы не против.

Санитар уже выбрал великолепный голубой шелковый галстук, который висел у него на плече. Он кивнул двум другим врачам, молча стоявшим в белых халатах возле двери.

— Доброе утро, господа, — сказал он. А затем, глянув на Пилигрима, продолжил: — Мы уже прогулялись, а теперь ждем обеда. — Обернув галстуком шею пациента, Кесслер принялся завязывать узел. — Мы плохо спали, все стояли у окна и смотрели на небо. В шесть утра, за час до рассвета, мы сели и отвернулись к стене, крепко прижавшись к ней коленями. В четверть восьмого мы признали, что нам надо в туалет, сходили и вернулись к окну. Когда взошло солнце, мы подняли руку и помахали ему. Удивительно, да? И больше никаких жестов. Руки почти всегда опущены, и орудует он ими неуклюже, чему свидетельство — три потерянные застежки.

Кесслер приготовился затянуть узел галстука, но тут Пилигрим вдруг поднял руки и оттолкнул его.

Кесслер отступил назад.

— Ну что ж. Еще одна попытка.

Пилигрим закончил узел и сдвинул его набок.

Фуртвенглер подошел к нему по ковру.

— Мистер Пилигрим! — сказал он, сияя отшлифованной годами улыбкой. — Я привел к вам познакомиться своих коллег — доктора Юнга и доктора Менкена.

Пилигрим, опускавший кончики воротника, повернулся к зеркалу над комодом.

— Мистер Пилигрим!

Фуртвенглер протянул к нему руку, но не успел он коснуться пациента, как Юнг воскликнул:

— Нет, не надо! Оставьте его в покое. Ладони Пилигрима упали вниз.

Кесслер подошел к нему с твидовым пиджаком фирмы «Харрис» в руках.

Юнг, приложив к губам палец, взял у него пиджак. Кесслер отошел и встал, наблюдая вместе с остальными.