Колин Маккалоу - Первый человек в Риме. Том 2

– Но здесь гораздо больше, чем те, кого ты перечислил, – задумчиво проговорил Марий. – Они пошли бы за первым встречным, который отнесся бы к ним серьезно… Но эти люди, которые здесь собрались, не принадлежат Луцию Аппулею. Они не принадлежат никому. О, боги, – кимвров было меньше на поле боя при Верцелле, чем людей на Форуме! А у меня нет с собой армии. Все, что осталось – это моя тога. Грустный финал.

– Ты опять прав, – ответил Сулла.

– Хотя… Может, эта тога и есть моя армия. Сейчас я смотрю на Рим другими глазами, Луций Корнелий. Они пришли, чтобы показать себя нам. Но ведь они постоянно живут здесь, в Риме, занимаются своими делами. Им часа достаточно, чтобы собраться в эту армаду… А мы верим, что правим ими!?

– Мы правим, Гай Марий. Они не могут управлять собой сами. Они подчинили себя нам. Но братья Гракхи давали им дешевый хлеб, а эдилы – прекрасные игрища. Теперь пришел Сатурнин и в канун голода пообещал им дешевый хлеб. Он не сможет сдержать свое обещание, и они уже начали подозревать его в обмане. Поэтому и явились сюда – чтобы в день выборов напомнить ему о себе.

Марию пришла в голову аналогия:

– Они – как огромный, добродушный буйвол. Когда он приходит к тебе, это значит, что у тебя есть корзина с кормом. Все, что его интересует – это еда, которая, как он знает, у тебя есть. Но, если он обнаруживает корзину пустой, то не поднимет тебя на рога. Он решит, что ты спрятал пищу где-нибудь в твоем теле, и затопчет тебя до смерти в поисках корма, даже не думая о том, во что ты превратился под его копытами. И о том, что после ты уже никогда не сможешь его покормить…

– Сатурнин принес пустую корзину.

– Что ж, – сказал Марий, поворачиваясь от оградки, – оставим быка при его рогах.

– И будем надеется, – ухмыльнулся Сулла, – что после всего на них не останется клочков сена.

Толпа не мешала сенаторам и голосующим продвигаться по площади. Когда Марий поднялся на ростру, Сулла отошел к другим сенаторам, стоявшим на сенатской лестнице. Выборщики в этот день ощущали себя островком в океане безмолвных наблюдателей – затонувший остров, на котором, как скала, возвышалась ростра. Тысячная толпа черни не оказалась сюрпризом для сенаторов и выборщиков, которые прятали под тогами ножи и дубинки, особенно компания молодых повес во главе со Сципионом-младшим. Однако против толпы, где собрались все римские низы, ножи и дубинки были бесполезны…

Один за другим претенденты объявляли о своих намерениях. Первым выступал Луций Аппулей Сатурнин. Вся гигантская толпа начала оглушительно хлопать и выкрикивать одобрительные возгласы; Марий удивился такому приему. Со своего места он мог видеть лицо Сатурнина. Имея за спиной такую опору, как триста тысяч римлян, чего только не мог бы он добиться… Кто посмеет не проголосовать за него?!

Те, кто выходил за Сатурнином, были встречены безразличным молчанием; Публий Фурий, Квинт Помпей Руф из пиценумских Помпей, Секст Тит – сомнительный по происхождению и рыжеволосый, Марк Порций – сероглазый, с тонкими чертами лица и осанкой аристократа, Катон Салониан – внук тускуланского крестьянина Катона Цензора и правнук кельтского раба.

Последним появился никто иной, как Луций Эквитий, самозваный внебрачный сын Тиберия Гракха, которого Метелл Нумидиец, будучи цензором, пытался исключить из списков Ordo Equester. Толпа вновь разразилась приветствиями – перед ней стоял потомок обожаемого ими Тиберия Гракха. Марий понял, насколько точна была его метафора об огромном добродушном быке: толпа прихлынула к ростре, заставив Луция Эквития подняться выше. Волна подкатывала все ближе и ближе к голосующим и сенаторам. По их рядам пробежал всплеск страха перед толпой, несущей в себе силу зверя, ослепленного гневом.

Горстка выборщиков оказалась в тесном кругу, который уже невозможно, казалось, разорвать.

Когда все вокруг оцепенели в объятиях ужаса, Гай Марий быстро вышел вперед и поднял руки, выставив ладони перед приближающимися лицами; жест приказывал: "Остановиться! Стоять!" И толпа тут же замерла, напор ослаб, и теперь шквал аплодисментов обрушился уже на Мария – на Первого Человека Рима, Третьего Основателя, победителя германцев.

– Быстро, ты, идиот! – прошипел он Сатурнину, который все еще стоял, зачарованный оглушительным шумом и грохотом. – Скажи им, что услышал гром – и поэтому собрание распускается!

Марий приказал барабанщикам отбить дробь и в наступившей тишине снова воздел руки к небу:

– Гром! – закричал Марий. – Голосование переносится на завтра! Идите по домам, люди Рима! Домой!

Толпа разошлась.

К счастью, большинство сенаторов нашло убежище внутри Курии, куда Марий и поспешил, заметив, однако, что Сатурнин сбежал с ростры на площадь и бесстрашно втиснулся в самую гущу толпы, улыбаясь и пожимая всем руки, подобно одному из писидианских мистиков, веривших в силу пожатия руки как в скрепление добрых отношений. А Главция, городской претор? Он стоял на ростре, с улыбкой на лице наблюдая за мелькавшим в толпе Сатурнином.

Все лица повернулись к Марию, когда он вошел в Курию – белые от пережитого страха, застывшие в напряженном ожидании.

– Что за гадость! – встретил его Скавр, как обычно прямой, но с явными следами страха на лице.

Марий посмотрел на сбившихся в кучу отцов-сенаторов и ответил довольно резко:

– Расходитесь по домам! Толпа не причинит вам вреда, но лучше идите через Аргилетум. Окружной путь все же надежней. Ступайте же!

Тех, с кем он хотел еще поговорить он слегка придерживал за плечо. Сулла, Скавр, цензор Метелл Капрарий, верховный жрец Агенобарб, курульные эдилы Красс Оратор и кузен его Сцевола… Сулла, заметил он с интересом, отошел к Сципиону-младшему и Метеллу Поросенку, о чем-то пошептался и сделал такое движение, будто похлопывает их по плечам, когда они выходили. "Нужно выяснить, что за этим кроется" – подумал Марий, – "Но позже, когда будет время. Что бы означал этот жест?"

– Итак, сегодня мы столкнулись с тем, чего раньше не видели, – начал он. – Сопротивление – и активное…

– Я не думаю, что они хотели причинить вред, – заметил Сулла.

– Я тоже не думаю, – ответил ему Марий. – Но они похожи на быка, не ведающего своей силы… – Марий подозвал жестом главного писца. – Пошли кого-нибудь на Форум! Мне срочно нужен глава коллегии ликторов.

– Что вы хотите предложить? – спросил Скавр. – Отложить выборы трибунов?

– Нет, мы должны довести дело до конца, и побыстрее. Сейчас бык еще послушен, но кто знает, до чего он может дойти, если вконец изголодается?! Нельзя ждать, пока на его рогах появится солома – пока рога вонзятся в кого-нибудь из нас. Я послал за главой ликторов, так как мне кажется, что бык может решить, будто ему теперь море по колено. Я собираюсь собрать рабов, чтобы за ночь они соорудили баррикаду вокруг места выборов – как обычно делается во время погребальных представлений. Они к этому привыкли и не будут сочтут ограду проявлением нашего страха. По внешнему краю я расставлю ликторов – в туниках, а не в тогах, и не вооруженных. Надо сделать все, чтобы не толкнуть быка на опасную мысль о том, что он сильнее нас, – быки сообразительны, да будет вам известно! И завтра мы проведем выборы трибунов – голосовать будут всего лишь тридцать пять человек, все пройдет быстро. Из сказанного следует, что, расходясь по домам, вы нанесете ряд визитов и распорядитесь, чтобы сенаторы готовились к завтрашнему голосованию. Таким образом у нас и наберется как раз по одному представителю от каждой трибы. Это будут ускоренные выборы, закон разрешает такие и голосование состоится. Все все поняли?