Уилбур Смит - Троя. Падение царей

Пенелопа посмотрела на юную женщину рядом с собой и увидела, как ее лицо смягчилась, когда Андромаха посмотрела на этих двоих.

— Итак, почему жена Гектора путешествует по Зеленому морю? — спросила царица.

Андромаха рассказала ей о цели своего путешествия и о посещении Теры вместе с Кассандрой, но, пока она говорила, глаза ее не отрывались от Геликаона. Тогда Пенелопы коснулась великая печаль, потому что она увидела в глазах Андромахи любовь.

— Я устала, — сказала царица. — Думаю, я вернусь в свои покои.

Андромаха помогла ей вернуться во дворец, и, едва они там очутились, Пенелопа поцеловала молодую женщину в щеку.

— Несмотря все случившееся я буду дорожить памятью о последних нескольких днях, — сказала царица. — Было радостно видеть, что Геликаон и Уродливый снова вместе, как друзья. И я рада, что мы с тобой познакомились, Андромаха.

— Я тоже рада. Я теперь понимаю, почему Одиссей так любит тебя.

Пенелопа вздохнула.

— Нам с ним повезло. Брак по договоренности, который привел к такому счастью, — об этом я не смела и мечтать. Другие не столь удачливы. Но любовь стоит заботливо лелеять, где бы ты ее ни нашел. Правда, иногда любовь может привести к огромным страданиям и невообразимой боли. Ты понимаешь, о чем я?

Андромаха покраснела.

— Кажется, понимаю.

— Когда ты снова попадешь в Трою, передай мои приветы Гектору, человеку, которым я всегда восхищалась. Хорошему человеку, человеку без злобы и лживости. Скажи ему, что Пенелопа желает ему всего самого доброго.

— Я скажу ему, — спокойно ответила Андромаха, но в глазах ее вспыхнул гнев.

— Не пойми меня неправильно, моя дорогая, — продолжала Пенелопа. — Я тебя не сужу, но теперь, когда мы поговорили, я знаю тебя лучше. Ты не коварная и не капризная — и тропа, по которой ты идешь, постепенно разрушит твою душу. Одиссей рассказал мне о любви Геликаона к тебе. Он рассказал мне все.

Гнев Андромахи угас.

— Я не знаю, что делать, — прошептала она.

— Войдем внутрь. Посидим и поговорим, — предложила Пенелопа.

В покоях царицы горел очаг.

Женщины сели вместе на кушетку.

Андромаха говорила о своей первой встрече с Геликаоном, о битве во дворце Приама. Она говорила о Халисии и Дексе. Она рассказала Пенелопе о болезни Геликаона и о том, как рана его не исцелялась.

— А потом, однажды ночью, лихорадка пошла на спад, — сказала она.

— И ты была с ним тогда?

— Да, — Андромаха отвела взгляд.

— И больше никого?

Андромаха кивнула, между ними повисло молчание. Пенелопа не нарушала его, а сидела тихо и ждала. Андромаха сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

— Гектор хороший человек и мой друг, — сказала она. — Он любит моего сына.

Эти слова потрясли Пенелопу, хотя она не подала виду. «Он любит моего сына».

— Геликаон знает?

— Знает что?

— Что он отец твоего ребенка?

Андромаха широко распахнула глаза, поняв, что выдала себя.

— Нет… И не должен знать! Не должен! Всю свою жизнь он страдал от чувства вины, сперва из-за своей матери, которая покончила с собой у него на глазах, потом — потому что не мог спасти маленького Дио, а позже и Халисию. Эта новость только добавит ему страданий.

— Успокойся, Андромаха. Мы подруги, ты и я. Я не скажу ни слова. Даже Одиссею. Я обещаю. А Гектор знает?

— Да, я с самого начала сказала ему, — ответила Андромаха еле слышно. — Но об этом знаем только мы с ним, а теперь и ты. Очень важно, чтобы это не дошло до Приама. Он убьет Астианакса и меня, выследит и Геликаона, если сможет. Лучше пусть все останется как есть. Это единственный путь. Но это так трудно, — прошептала она.

— О, дорогая, как мне жаль, что ты страдаешь! Но ты должна принять решение, единственное верное решение. Ты знаешь, какое именно.

Андромаха кивнула, из глаз ее потекли слезы.

Пенелопа подалась к ней и обхватила рукой молодую женщину за плечи. Тут нечего было больше сказать.

Внизу, на берегу, команда Геликаона грузила на борт припасы.

— Ты идешь к Семи Холмам? — спросил Одиссей.

Геликаон взглянул на него, но ничего не ответил. Одиссей понял, почему друг не желает говорить о своих планах. Несмотря на спасение Пенелопы, они все еще были в разных лагерях.

— Я не предам тебя, парень, — сказал Одиссей. — Уж конечно, ты это знаешь?

Геликаон кивнул.

— Знаю. Безумие войны коснулось нас всех. Да, я иду туда. Что я там найду? Живы ли еще мои люди, Одиссей?

— Конечно, живы. Меня обижает такой вопрос. Когда началась эта война, я собрал всех людей и сказал им, что не потерплю ни неприязни, ни вражды. На земле есть разбойники и отряды кочевников. На море есть те, кто отправляются в набеги. Врагов хватит и без междоусобных ссор. Там все хорошо, Геликаон, все радушно тебя примут как друга. Я так понимаю, тебе нужно олово?

— Да. Нам понадобится столько олова, сколько мы сумеем найти.

— У нас здесь есть запасы. Возьми столько, сколько сможешь унести.

Пока они беседовали, к ним подошел Биас. Геликаон поднял на него глаза, вспомнив ненависть в голосе этого человека, когда они виделись в последний раз.

«Я надеюсь, ты сгоришь, и твой корабль вместе с тобой».

Биас не взглянул на Геликаона, он заговорил с Одиссеем:

— Мы погрузили большую часть припасов, какие ты приказал погрузить, — доложил он, — но из-за пиратов у нас мало что осталось.

— Завтра ты сможешь отплыть на Пилос, — ответил Одиссей, — и выменять новые припасы у людей Нестора.

Биас кивнул, но не ушел. Молчание все тянулось, потом он глубоко вздохнул и обратился к Геликаону:

— Я не беру назад свои слова, Геликаон. Но я благодарю тебя за то, что ты пришел нам на помощь.

Не ожидая ответа, он повернулся и пошел прочь.

— Хороший человек, но не умеет прощать, — сказал Одиссей.

Геликаон пожал плечами.

— Прощение никогда не следует даровать легко. Как Пенелопа?

— Она сильная — куда сильнее меня. Но я не хочу говорить о том, что она должна была выстрадать до того, как мы появились. Одна мысль об этом наполняет меня яростью, которую я едва могу сдержать. Ты говорил о безумии войны; нападение на Итаку — пример этого безумия. Сын Ослиной Морды хотел мести; но в любом случае пираты и разбойники набирают силу. Когда мы соберемся, чтобы уничтожить Трою, наши царства останутся без присмотра. Когда мы победим — а мы победим, Геликаон, — что мы найдем по возвращении? Я боюсь, что эта война поглотит нас всех. Тогда не будет победителей, и даже в сокровищах Трои не найдется достаточно золота, чтобы отстроить заново то, что мы потеряем.

Геликаон посмотрел на старого друга: в его волосах и бороде было больше серебра, чем рыжины, а лицо было тревожным, иссеченным морщинами.

— Все, что ты говоришь, Одиссей, правда. Кроме сокровищ Трои. Я не видел золотых запасов Приама, но они должны быть гигантскими, чтобы выдержать затраты на эту войну. Золото поступает из города каждый день, чтобы подрядить наемников, чтобы подкупить союзников. И немного золота приходит в город, потому что теперь торговцы покидают его. Если драка продлится еще какое-то время и вы в самом деле возьмете Трою, вы можете не найти там ничего особо ценного.