Феликс Дан - Схватка за Рим

– Нет, мы должны ехать, – решительно ответил Гаральд. – Три дела велел нам здесь совершить король Фроде. Помочь вам в битвах. Но вы не нуждаетесь в нашей помощи. Или еще нуждаетесь? Быть может, скоро возгорится новая война – тогда мы останемся.

– Нет, – улыбаясь, ответил Тотила. – Войны больше не будет. Но если бы даже она и началась снова, то неужели ты, брат Гаральд, считаешь нас, готов, слишком слабыми, чтобы удержаться в Италии? Разве мы не победили врагов без вашей помощи? Разве не сможем мы, готы, снова победить их одни?

– Я очень рад этому, – ответил Гаральд. – Второе поручение моего отца было перевезти вас к нам на север. Вы не хотите этого. Третье – опустошить острова византийского императора. Это веселое занятие. Едем, Тотила, с нами: вы нам поможете и за себя отомстите.

– Нет, Гаральд, слово короля должно быть свято. У нас теперь перемирие, срок ему окончится только через месяц. Но слушай, друг Гаральд. В Средиземном море есть и мои острова. Ты, пожалуйста, не смешай их нечаянно с греческими. Мне было бы очень неприятно, если бы…

– Не бойся, – засмеялся в ответ Гаральд. – Я знаю, твои острова слишком хорошо охраняются. Всюду на берегах высокие столбы и на них доски с надписями: «Разбойников на суше – вешать, а морских – топить! Таков закон в государстве Тотилы». Мои товарищи, когда им объяснили эти надписи, потеряли желание посетить твои владения. Прощай, король готов! Желаю счастья!… Прощай и ты, прекрасная королева, и вы, храбрые воины, если не раньше, то в Валгалле мы встретимся снова.

И Гаральд с сестрой и своими воинами быстро пошли из палатки. Тотила и Валерия проводили их до берега. При прощании Гаральда бросила еще один быстрый взгляд на Тотилу. Брат ее заметил это и, когда они остались одни, шепнул ей:

– Маленькая сестричка, ради тебя я уезжаю так быстро. Не думай об этом прекрасном короле. Ты ведь знаешь, я унаследовал от отца дар узнавать людей, обреченных смерти. Так знай же: на лучезарную голову его уже легла тень смерти: он не увидит следующего месяца.

Гордая воительница вытерла слезу, показавшуюся на ее глазах.

Между тем, Тейя, Гунтарис и Адальгот с берега смотрели на отплытие гостей.

– Да, – сказал Тейя, когда корабли их скрылись из виду, – король Фроде мудр. Но часто глупость бывает милее и великодушнее истины. Однако, вот приближается почтовое судно короля. Идем скорее в палатку: я хочу знать, какие вести везет оно. Мне кажется, что-то недоброе.

Между тем, в своей палатке Тотила говорил, обращаясь к Валерии:

– Нет, Валерия, его слова не поколебали меня. Я взял на себя великое дело великого Теодориха. Эта была мечта моей юности, это цель моего царствования: для нее я буду жить и за нее умру. За счастье готского государства, Валерия!

Он высоко поднял бокал, но не выпил, потому что в эту минуту, запыхавшись, вбежал Адальгот.

– О, король Тотила, готовься выслушать ужасное.

– Что случилось? – побледнев, спросил Тотила, ставя бокал на стол.

– Скорее, король! – закричал появившийся Тейя. – Снимай венок с головы и надевай шлем. Флот Юстиниана уничтожил весь наш флот у Анконы. Из четырехсот пятидесяти кораблей у нас осталось всего одиннадцать. На берег высадилось сильное византийское войско, и главный предводитель его – Цетег.

В нескольких милях к северу от Тагины, у подошвы Апеннин, находилась небольшая крепость Сетинум, около которой Цетег расположился лагерем. В палатку его вошел Люций Лициний.

– А, Лициний, наконец-то! – сказал Цетег. – Я с нетерпением жду тебя. Удалось нанять лонгобардов?

– Удалось, – ответил только что возвратившийся Лициний. – Двадцать тысяч их идет под начальством храброго Альбоина, сына их короля. О, это ужасный народ: храбрый до дерзости, но и грубый, как звери. Альбоин, например, пьет из черепа убитого им врага своего, короля гепидов.

– Я знаю Альбоина. Он служил у Нарзеса. Да, это храбрый воин, но он вместе с тем очень умен и хитер. Когда он ознакомится с Италией, то может сделаться опасным ее врагом.

– Да он и теперь прекрасно знает ее. Несколько лет назад он был здесь, переодетый продавцом лошадей, и высмотрел все дороги и крепости в стране. Возвратившись домой, он привез с собой здешних плодов и вина и так описал эту страну своему народу, что лонгобарды теперь только и думают о том, чтобы овладеть ею.

– Ну, только бы они помогли мне изгнать готов, а с ними уж я справлюсь, – ответил Цетег. – Пусть они скорее явятся сюда. Мне необходимо быстрое и сильное подкрепление. Начало войны было очень удачно, а теперь дело не двигается. Совестно сказать, – итальянцы не хотят восставать против готов, они без всякого стыда уверяют, что под властью готов им живется прекрасно. А между тем, Тотила наверно скоро будет здесь, чтобы отомстить за свой флот. Я посылаю гонца за гонцом к Ареобиндосу, командующему вторым войском: он сидит в Эпире, выгоняет там готов из занятых ими греческих городов и не идет. А с моими византийцами я не могу выступить против Тотилы.

– А Равенна? – спросил Лициний.

– Равенна наша. Как только флот был уничтожен, я тотчас отправил туда тридцать кораблей с припасами. Тогда Гильдебранд снял осаду и ушел во Флоренцию. Но Ареобиндос! Чего он там медлит? Он необходим мне теперь! Я хотел идти к Риму, но что же я могу поделать со своим маленьким войском? Поэтому я и пошел сюда, думая овладеть всеми тремя этими крепостями: Тагиной, Капрой и Сетинумом. Как я торопился! Но я едва успел захватить Сетинум: граф Тейя – должно быть, буря принесла его сюда из Рима с его крылатым передовым отрядом – захватил Капру и Тагину раньше меня, и хотя моих сарацин было втрое больше, но он совершенно разбил нас. Если бы подкрепление пришло поскорее, я мог бы овладеть Тагиной. Но Ареобиндос медлит, а Тотила уже идет. За ними движется и Гунтарис. Когда же явится мое второе войско?

Действительно, на следующий день Тотила подошел к Тагине. Вместе с ним приехала и Валерия, в сопровождении Кассиодора и Юлия. Главные силы готов вел герцог Гунтарис с юга, с запада шел старый Гильдебранд. Тотила поджидал их, так как только с ними можно было сделать нападение на сильный лагерь Цетега.

Однажды Юлий вошел в палатку короля и молча подал ему письмо. Тотила нахмурился: он узнал почерк Цетега.

«Юлию Монтану Цетег, префект Рима и главнокомандующий войсками Италии.

Я слышу, что ты живешь в лагере варваров. Лициний видел тебя подле тирана. Неужели совершится неслыханное дело: Юлий поднимет оружие против Цетега, сын против отца? Будь сегодня при заходе солнца в развалинах храма, который находится между нашими форпостами и форпостами варваров. Тиран отнял у меня Рим, Италию и твою душу. Я все верну назад, и тебя прежде всего. Приходи, я приказываю тебе, как твой отец и воспитатель».