Константин Бадигин - Кольцо великого магистра (с иллюстрациями)

Конрад Валленрод тяжело вздохнул.

«Обсуждать на капитуле план войны с Литвой, — думал он, — а что это даст? Все равно будет так, как хочет магистр. А когда о военном плане знают несколько человек, может узнать и враг».

Для Конрада Цольнера капитул — только ширма. По уставу вся слава ордена, здоровье рыцарских душ, порядок и справедливость зависят только от великого магистра. Капитул еще больше укрепляет единоличную власть. Все равно никто из членов капитула не решится возражать. Вместе с тем в затруднительных случаях удобно ссылаться на единогласное решение.

— Раз ты велишь, брат великий магистр, — сказал Валленрод, — пусть будет так. Прошу еще раз повторить свой приказ, может быть, брат Симеон запишет его вот сюда, на пергамент.

— Сначала Троки, а потом Вильня, — с неприступным видом повторил великий магистр.

Великий маршал, насупив брови, склонил голову.

— Послушай, дорогой хозяин, — брат Симеон шумно втянул носом воздух, — у тебя на кухне жарится душистая баранина. Совсем неплохо отведать сочного мяса и промочить глотку хорошим вином. После молитвы я не попробовал еще ни капли…

— Да, да, — сказал великий магистр, — и я чувствую запах… Но если бы еще затопить камин!..

Конрад Валленрод хлопнул в ладоши. Вбежавшему оруженосцу он что-то шепнул. Появились прислужники и белой скатертью покрыли стол. Принесли вино в серебряных кувшинах, серебряные кубки. Поварята на огромном блюде притащили жареного барана, украшенного зелеными травами.

Священник Симеон, поглядывая на жаркое и на кувшины с вином, потирал в нетерпении руки.

Слуги разлили вино по кубкам и удалились.

Конрад Валленрод охотничьим ножом, покряхтывая, разрезал барана. Брат Симеон прочитал молитву и благословил стол. Сочное мясо рыцари разрывали зубами и руками и запивали красным, как кровь, венгерским вином. Хрустели кости и булькало вино.

Конрад Цольнер смешно перекашивал рот. У него болел коренной зуб, и он жевал одной стороной.

— Ваши белые рыцарские куртки непригодны для хорошего обеда, — сказал священник, закончив еду и вытерев рот полотенцем. — Смотрите, как они забрызгались мясным соком. То ли дело я. На моей одежде трудно что-либо заметить.

Великий маршал и великий магистр взглянули друг на друга и ухмыльнулись.

— Сколько может продержаться замок Мариенвердер, если Ягайла задумает взять его? — спросил брат Симеон, наполнив второй раз кубок размером с маленькое ведро.

— Мариенвердер неприступен, — гордо ответил великий магистр. — Я сам наблюдал за постройкой и мерил своими руками толщину его стен. Лучшие мастера строили эту крепость. Отважный и разумный рыцарь назначен комтуром. Запасов хватит на три года.

Великий маршал согласился, он тоже был уверен в неприступности замка.

Рыцари вспомнили князя Витовта.

— На этом месте, — Конрад Валленрод показал на стул, где сидел брат Симеон, — герцог Витовт подписал договор. Пергамент хранится за тремя замками. Если сам герцог или его родственники умрут бездетными, все его земли навечно переходят в собственность ордена.

— Я бы не стал подписывать такой договор на месте герцога, — сказал священник. — В наше время слишком легко умереть раньше срока.

— Но ведь он стал христианином, — вмешался великий магистр, — его окрестили по всем правилам. Правда, он просил держать все в тайне. В лагерь к нему сбегаются язычники со всей Литвы. На Вильню мы ударим вместе. Пусть потешится герцог — казнит своего братца Ягайлу. Сильной Литвы больше не будет. Витовт не сможет управлять русскими землями: православные князья не станут слушать католика. — Конрад Цольнер снова принялся вертеть епископское кольцо. — Как смешно иногда складываются обстоятельства, — продолжал он, помолчав, — чтобы управлять русскими, литовские князья тайно принимали православие, а герцог Витовт должен скрывать от них католичество.

— Самое главное — что Литва наша. Пусть теперь попробует Польша выпросить у папы этот жирный кусочек, — брат Симеон рассмеялся, — пусть попробует!

Великий магистр, плотно набив желудок бараниной, не склонен был продолжать беседу. Поднявшись от стола, он подошел к развешенному на стене оружию и сделал вид, что интересуется огромным новгородским мечом. Он потрогал рукоять, повел пальцем по клинку.

— Брат Симеон, — сказал он, не сдержав зевка, — нам следует удалиться для беседы. Пусть слуга покажет спальню.

Оруженосец Стардо проводил великого магистра и брата Симеона до самых дверей их комнаты.

В кабинете великого магистра появился Отто Плауэн в черной куртке священника. Он подошел к столу, брезгливо взглянул на остатки баранины и кувшины с вином.

В комнате стояла тишина. Собака маршала, вычесывая блох, стучала лапой.

— Что тебе надо, поп? — спросил Конрад Валленрод, с рассеянным видом рассматривая что-то в окне. — Если хочешь вина, налей себе и пей сколько влезет.

— Вино вредит моему здоровью, — скромно ответил Плауэн, хотя был совсем здоров и вино употреблял. — Плохое дело совершилось у стен нашего замка, брат великий маршал!

Валленрод покосился на священника.

— Утренняя стража нашла в старом крепостном рву кожаный мешок, в нем лежал мертвый монах-францисканец.

— Что нужно было этому бездельнику в наших краях? — спросил маршал.

— Он проповедовал слово божье, — строго ответил Плауэн. — Я стал доискиваться правды. Бедный монах просил милостыню в деревне. Крестьяне схватили…

— Какие крестьяне?

— Немецкие переселенцы, брат великий маршал.

— Продолжай.

— Крестьяне схватили монаха, зашили в мешок из телячьей кожи и повесили в дымовую трубу… Монах задохнулся.

— Почему крестьяне повесили его?

— Богомерзкие слова, брат великий маршал, — язык не поворачивается их произносить.

— А ты произнеси.

— Они сказали: «Пусть монах учится нести яйца, раз он ничего другого не умеет делать».

Великий маршал выпучил свои страшные глаза и громко захохотал.

— «Пусть монах учится нести яйца»! Превосходно сказано! Нечего этим проходимцам шататься по нашей земле. И своих бездельников в черных одеждах хоть пруд пруди. Я знаю, кто подсылает францисканцев…

— Надо наказать виновников, брат великий маршал! — не уступал священник.

— Разве тебе известны виновники?

— Я могу узнать.

Конрад Валленрод погладил голый, как у скелета, череп.

— Не следует, поп, больше заниматься вонючим францисканцем, у тебя и так много дел… Жалко все-таки, что монах не научился нести яйца.

И великий маршал снова захохотал. Выпитое за обедом вино все еще играло в его голове.

— Мы потакаем дурному примеру, — опустил глаза священник, — наших братьев может постичь такая же участь.