Юрий Корольков - Тайны войны

Стюард приглашает к обеду. Министры спускаются в кают-компанию. Они перестали возмущаться и протестовать. Маршал Петен еще не решил, что с ними делать. Чинно сидят за столом, из чашечек пьют консоме. Едят пулярку, запивают шабли. Это их утешает. Не так уж все плохо.

Наступает последний акт национальной трагедии – в Компьенском лесу генерал Хютцингер подписывает акт о капитуляции. Он представляет Францию. Церемония происходит в том же вагоне, в котором почти четверть века назад немецкие генералы подписали акт о капитуляции Германии. Роли меняются. У представителей вермахта долгая память – на их месте теперь стоят французы с видом просителей.

В Компьен приехал и Гитлер. Кейтель играет на пианино. Что-то из Вагнера. Инструмент немного расстроен, стоит ли обращать внимание…

Французы ждут, когда их пригласят в вагон.

После церемонии Гитлер спускается по ступенькам вагона, ступает на землю, топает ногой, выкидывает антраша. Кинооператоры фиксируют радость фюрера на пленку.

Французское радио, захлебываясь, сообщает о мире:

«Мир!.. Мир!.. Мир!..»

Но мир на коленях. Он никого не радует во Франции. В городах, деревнях траурные флаги. Флаги на ратушах. Уныло, тоскливо, похоронно, как по усопшим, гудят колокола.

Гризет стоит на улице незнакомого города. Рядом женщина, тоже слушает радио.

«Мир! Мир! Франция избавилась от войны!»

Женщина всхлипывает.

– Что теперь с нами будет?..

Гризет тоже начинает плакать.

О капитуляции Черчилль узнал по радио. Иных связей с Францией не было. Его обещания, предложения, недвусмысленные угрозы не дали результатов. Петен согласился на перемирие. Очевидно, действовали какие-то иные, более могучие силы, в которых Черчилль не мог разобраться. Он искал причины в интригах, в политических комбинациях, перебирал имена: Петен, Лаваль, Дарлан, может быть, Рузвельт, отказавшийся в критический момент огласить свои заверения о помощи. Премьер вновь оценивал каждого из политиков и не находил ответа. Но ответ был нужен, нужен во что бы то ни стало, хотя бы для того, чтобы уяснить самому запутанное и сложное положение. Чтобы действовать, нужна ясность. Этой ясности не было.

Премьер уединился в рабочем кабинете, чтобы продумать, собраться с мыслями перед заседанием правительства. Он обязан предложить план действий, но его непрестанно отрывали неотложными текущими делами. Это раздражало. Распорядился выключить телефоны, запер на ключ дверь.

Заложив за спину руки, Черчилль расхаживал по комнате, то поправлял носком сбившуюся бахрому ковра, то машинально сдвигал ногой стул, мешавший ходить, то останавливался у стола и переставлял бронзовую статуэтку, то заглядывал в окно и снова ходил по кабинету неторопливыми, тяжелыми шагами, упрямо наклонив вперед голову.

Черчилль трезво смотрел на вещи. Он интуитивно понимал – Рунштедт неспроста остановился перед Дюнкерком. Откуда такое джентльменство? Может быть, этот жест – какой-то сигнал, предложение начать переговоры, попытка задобрить Британию? Все может быть. Ясно одно – Гитлер затевает какую-то большую игру. Какую?

Премьер-министр попытался уяснить, что произошло во Франции. Он восстанавливал события так, как они развивались.

Надо признать – наступление немцев спутало карты. Гитлер выбил Францию из седла. При всех условиях Англия оказалась в лучшем положении – войска удалось сохранить. Из Дюнкерка вывезли триста тридцать восемь тысяч. Из них часть французы, но немного. Большинство их оказалось в плену у немцев. Что поделаешь, было бы хуже потерять британские дивизии. Тяжелое оружие потеряно безвозвратно, но уцелели солдаты. Можно провести переформирование. Сложнее с оружием. Придется снова идти на поклон к Рузвельту. Американцы постараются на этом заработать.

Рузвельт до сих пор не ответил на просьбу передать эсминцы Британии. Торгуется.

Да, положение тяжелое. Англия беззащитна – Черчилль с горечью сделал этот вывод. На острове нет боеспособных войск. Почти нет. Нет танков, орудий, нет зенитной артиллерии, ничего нет. Гитлер может взять Англию голыми руками. Правда, он, Черчилль, дал указания о дезинформации. Гизевиус получил задание уверить немецкий генштаб, что на южном побережье Англии сосредоточено тридцать дивизий. Но премьер знает, что это не так, – дай бог набралось бы три неполные бригады. Правда, есть надежда создать внутреннюю гвардию из добровольцев. Для этого нужно время. Черт возьми, на кого работает это время?

Да, Францию вышибли из игры. В связи с этим британского премьера тревожила судьба флота недавнего союзника. Французский флот стоит на четвертом месте в мире. Во время последней поездки во Францию Черчилль поднимал этот вопрос. Предлагал перебазировать французские корабли в английские порты, иначе флот может очутиться в руках Гитлера. Рейно обещал. Впрочем, Рейно говорил и другое: французы будут сражаться хотя бы в Северной Африке, даже за Атлантическим океаном. Получилось иначе – капитуляция. Морским министром стал адмирал Дарлан. От него зависит многое, но Дарлан никогда не внушал доверия.

Черчилль знал Дарлана, этого пучеглазого моряка с грубыми, вульгарными манерами старого морского волка. Дарлан говорил на невероятном морском жаргоне. Премьер познакомился с ним в прошлом году, Дарлан прилетал в Лондон. В его честь в адмиралтействе дали банкет. Сидели рядом. Черчилль произнес тост за дружбу. Дарлан отвечал. Он не был пьян, когда сказал с тайным вызовом: «Мой дед погиб в Трафальгарской битве, поэтому я считал его одним из тех добрых французов, которые ненавидят Англию».

Черчилль не встречал более невежливых людей. Что ж, на банкете Дарлан сам произнес себе приговор, пусть на себя и пеняет.

Характеристику Дарлана дополнил сэр Рональд Кемпбелл, британский посол в Париже. Он беседовал с ним, перед тем как покинуть Францию. Дарлан отменил приказ, запретил кораблям покидать французские порты. На вежливое предостережение Кемпбелла нагло и самоуверенно ответил: «Я теперь морской министр. Легко передать флот англичанам, но трудно получить обратно». Он засмеялся собственной шутке. Такими вещами не шутят. В глазах Черчилля мелькнули жестокие огоньки.

Но Черчилль не мог знать всего, что предшествовало разговору Дарлана с британским послом Кемпбеллом. В дни капитуляции Уильям Буллит, посол Соединенных Штатов во Франции, развил бурную деятельность. Встречался с людьми, советовал, нажимал. Пригласил и Дарлана, прощупывал его настроения. Разговор состоялся за несколько часов до встречи Дарлана с послом Кемпбеллом. Беседа касалась судьбы французского флота.

– Вы намерены отправить флот в Англию? – иронически спросил Буллит. – Вы многим рискуете…