Исабель Альенде - Дом духов

— У него будет сердечный приступ, — сказала Альба. — Потому что на этот раз победят не они.

Скоро стало очевидно для всех, что только чудо сможет изменить результат, который угадывался в течение всего дня. В роскошных белых, синих и желтых особняках Богатого Квартала стали закрывать жалюзи, запирать двери на засовы, поспешно свертывать флаги и снимать портреты своего кандидата, которые заранее были вывешены на балконах. Между тем из соседних поселков и рабочих кварталов вышли на улицу целые семьи. Родители, дети, старики в праздничной одежде весело устремлялись к центру. Они несли с собой портативные приемники, чтобы услышать последние итоги. В Богатом Квартале некоторые студенты, увлеченные новыми идеями, обманув бдительность своих родителей, сидевших у телевизора с похоронными лицами, тоже бросились на улицу. Из соседних индустриальных районов организованными колоннами, с поднятыми кулаками, шли трудящиеся. В центре города они объединились в едином крике: «Еl pueblo unido jamas será vencido». Достали белые платки и стали ждать. В полночь объявили, что победу одержали левые. В мгновение ока отдельные группы собравшихся соединились, разрослись, растянулись, и улицы заполнились восторженными людьми, которые кричали, обнимались и смеялись. Зажглись факелы, и казалось, что единый слаженный коллектив артистов играет свой лучший спектакль, в котором слились беспорядочные голоса и объединились веселые танцоры. Эта яркая труппа, в которой шли люди из народа, мужчины в галошах, женщины с детьми на руках, студенты без пиджаков, спокойно прогуливалась по прекрасным районам, куда редко кто из них осмеливался входить и где они чувствовали себя иностранцами. Звуки их песен и шагов, отблески их факелов проникали внутрь закрытых молчавших домов, где дрожали те, кто боялся, что толпа разорвет их на куски или, в лучшем случае, лишит состояния и отправит в Сибирь. Но никто не взломал ни одной двери, не потоптал ухоженных садов. Весело пройдя по улицам, не прикасаясь к роскошным автомобилям, демонстранты повернули к площадям и паркам, где никогда не бывали, и остановились, пораженные, перед витринами магазинов, сверкавшими как на Рождество и уставленными предметами, назначения которых эти люди даже не знали, и мирно продолжили свой путь. Когда колонны проходили мимо «великолепного дома на углу», Альба выбежала, смешалась с рядами счастливых лиц и неистово запела. В богатых домах бутылки шампанского остались нераскупоренными, лангусты прокисли на подносах, а на торты уселись мухи.

На рассвете Альба заметила в толпе, которая начинала рассеиваться, знакомую фигуру Мигеля. Он шел со знаменем в руках, что-то выкрикивая. Альба протиснулась к нему, напрасно окликая, потому что он не мог услышать ее. Когда она остановилась перед ним и Мигель наконец ее увидел, он передал знамя стоящему рядом, приподнял девушку и обнял ее. Силы оставили их и, пока они целовались, оба плакали от радости.

— Я говорила тебе, что мы победим без крови, Мигель! — засмеялась Альба.

— Мы победили, но теперь нужно защищать победу, — ответил он.

На следующий день все, кто провел ночь в своих домах, трясясь от страха, обезумевшей лавиной хлынули к банкам, требуя возвращения своих денег.

Ценности прятали в матрацах или переправляли за границу. В двадцать четыре часа стоимость достояния страны сократилась почти наполовину. Билеты на самолеты мгновенно были распроданы тем, кто решил бежать из страны, пока не появились советские солдаты и не окружили колючей проволокой границы их государства. Народ, который вчера заполонил улицы, торжествуя победу, увидел наутро своих богатых соотечественников, что стояли в очередях и дрались у входа в банки. За короткое время страна разделилась на два непримиримых лагеря, этот разлад затронул и многие семьи.

Сенатор Труэба провел ночь в резиденции консерваторов. Его насилу удержали сторонники по партии, которые были уверены в том, что если тот выйдет на улицу, толпа без труда узнает его и повесит на столбе. Труэба был более удивлен, чем разгневан. Он не мог поверить в случившееся, несмотря на то, что долгие годы предупреждал свою страну об опасности марксизма. Он не чувствовал себя подавленным, наоборот. В его старом сердце борца оживало восторженное чувство, которое он не испытывал со времен своей далекой молодости.

— Одно дело победить на выборах и совершенно другое — быть президентом, — таинственно поведал он своим единомышленникам.

Мысль устранить нового Президента, однако, никому в голову не приходила. Его враги были уверены в том, что покончат с ним тем же легальным путем, который позволил ему победить. Именно так думал Труэба. На следующий день, когда стало очевидным, что не следует опасаться шумной толпы, он вышел из своего убежища и отправился в некий загородный дом, где был устроен тайный завтрак. Там он встретился с политиками известного толка, военными и с гринго, присланными по линии ЦРУ, чтобы составить план, который свергнет новое правительство с помощью дестабилизации экономики, а попросту саботажа.

Это был старинный родовой дом в колониальном стиле, окруженный двором, вымощенным каменными плитками. Когда сенатор Труэба приехал, у здания уже стояло несколько машин. Его встретили восторженно, так как Труэба был одним из бесспорных лидеров правых и, предупреждая о том, что могло их ждать, установил нужные связи за несколько месяцев до поражения. На обед подали горбыля под соусом из авокадо, бренди к жареному поросенку и шоколадный мусс. Заперев за официантами двери гостиной, собравшиеся наметили в общих чертах свою стратегию, а затем провозгласили тост за родину. Все они, за исключением иностранцев, решили рискнуть половиной своего состояния ради этого предприятия, и лишь старый Труэба был готов отдать и жизнь.

— Мы не оставим Кандидата в покое ни на минуту. Он вынужден будет уйти, — твердо сказал он.

— А если это не пройдет, сенатор, у нас имеется еще кое-что, — добавил генерал Уртадо и положил на скатерть свое боевое оружие.

— Мы не заинтересованы в военном мятеже, генерал, — возразил на своем прекрасном испанском агент контрразведки американского посольства. — Мы хотим, чтобы победа левых с грохотом провалилась и марксистские идеи не успели замутить умы в других странах континента. Понимаете? Этот вопрос мы утрясем с помощью денег. Мы в состоянии купить некоторых членов парламента, и они не утвердят кандидатуру Президента. Все будет по конституции: Кандидат не получит абсолютного большинства голосов, и парламент сам все решит.

— Оставьте эту мысль, мистер! — воскликнул сенатор Труэба. — Здесь вы не сможете подкупить никого! Конгресс и Вооруженные силы не продаются.