А. Сахаров (редактор) - Екатерина Великая (Том 2)

Встав на ноги, Екатерина слегка потёрла себе колени, скрывая гримасу боли, но сейчас же лицо её снова прояснилось, озарилось весёлой, молодой улыбкой.

– Стань против света… Так… Прелесть… И бриллианты пасуют перед нами. Глазки сверкают сильней, право, Мари! Дурак будет тот, кто не оценит такое сокровище! Ну, поезжайте… Ты – с мамой… И с Шарлоттой Карловной своей, конечно… А мы – с вами, генерал, – обратилась она к Зубову, который тут же беседовал в глубине комнаты с графиней Протасовой и Анной Никитичной Нарышкиной.

– Готов, государыня. Мне доложили: карета давно подана.

– И я сейчас готова. С Богом, малютка. Танцуй, веселись!..

Нежно привлекла к себе внучку Екатерина и осторожно коснулась поцелуем лба, чтобы не смять причёску, не осыпать пудры, по требованию моды покрывающей волосы княжны.

Парадная золотая карета с зеркальными стёклами, с неграми-гайдуками позади и скороходами по бокам, запряжённая восемью великолепными лошадьми, стояла у малого подъезда, выходящего на Неву.

– А вечер свежий, – спускаясь по лестнице, заметила императрица, запахивая полы дорогого мехового салопа, наброшенного на плечи, – вы не зябнете, генерал? Пожалуйста, не храбритесь. В карете я укутаю вас тоже… Простудиться можно! – с материнской заботливостью обратилась она к фавориту.

В то время, когда Зубов и дежурный офицер помогали ей сесть в карету, Екатерина подняла глаза к небу, поглядела по направлению к крепостному шпицу. [206]

Небо было чисто. Луна ещё не всходила, и на тёмном просторе среди бледных, северных звёзд ясно вырисовывались очертания кометы, как раз в это время появившейся на горизонте Европы.

Грузно опустившись на подушки кареты, отставя в сторону свою трость, с которой не разлучалась последнее время, Екатерина подобрала меховую накидку, чтобы дать больше места Зубову, а сама в раздумье медленно покачала головой.

Кони с места плавно пошли вперёд. Карета мягко заколыхалась на своих упругих рессорах, к которым привешен был кузов, словно люлька на ремнях.

Зубов уловил жест императрицы.

– Вас всё беспокоит это небесное явление, государыня, – своим мягким, вкрадчивым голосом заговорил фаворит. – Не понимаю, отчего?

– Нет, я не тревожусь… Только пришло на ум: отчего такое совпадение? Вот перед смертью покойной императрицы тоже явилась комета…

– Немудрено, государыня: эти бродячие тела являются периодически… И уже немало лет…

– Да, не было её двадцать семь лет… Двадцать семь! – в раздумье повторила Екатерина.

– А кроме того, не одни печальные события предвещают эти хвостатые звёзды, даже если верить старым преданиям и народным толкам… Перед рождением великих государей бывают такие предвестия на небе… И вулканические извержения, и многое иное. Я говорю не от себя. Повторяю предания. Да и перед рождением Спасителя людей разве не явилась такая же лучистая звезда? И она стала над колыбелью его… Может быть, и теперь?..

– Ты очень добрый, мой друг. Всегда стараешься повернуть мои мысли на приятное, на весёлое. Я очень тебе признательна. Будем ждать. Может, от задуманного нами брака и родится, на самом деле, новый герой… Нам неопасный, конечно, как рождённый от нашей крови… Посмотрим… Будем верить и ждать… А девочка и на самом деле очаровательна! Напрасно Мари думает, что жена моего Александра может затмить малютку, и отстраняет невестку где можно… Всё-таки Елисавета – женщина… Мила, но слишком по-немецки… Мне Александрина больше нравится… Виновата, – вдруг с весёлой, немного лукавой улыбкой перебила сама себя Екатерина, – я и забыла, что насчёт моей невестки у генерала своё особое мнение…

– Государыня!.. Я полагаю…

– Что? Кто старое помянет, тому глаз вон? Колите, виновата, генерал… Просто весело стало у меня сейчас на душе. Сами вы успокоили меня… Так и пеняйте на себя.

– О, в таком случае извольте говорить, что угодно, государыня.

– Вот это мило. Я так нынче и буду делать: позволение получено… Чур, назад не брать… Не то я начну царапаться и кусаться… Ох, кабы прежние мне коготочки?.. Знаете, генерал, я любила раньше забавляться: если кто идёт мимо, так я руку согну, наершусь кошкой, зафыркаю и начну рукой… словно оцарапать собираюсь… Пугались все, право… Смеётесь?.. Да, прошли мои года… Будем чужою радостью жить… И вашей любовью, заботой обо мне. Не делайте огорчённого лица. Нынче хочу, чтобы все были веселы, радостны… Вот и подъезжаем. Ну, я умолкаю пока. Надо быть величественной. Король и его плут-дядюшка выйдут навстречу… Смотрите, так хорошо? Как я скоро вхожу в свою роль, когда нужно. Веер тут? Возьмите пока его.

Великолепные экипажи, придворные кареты, коляски стояли против подъезда дома Штединга, Тут выделялась и парадная карета на два места, в которой приехал Безбородко, тоже с гайдуками, с форейторами [207]и скороходами.

Даже фасоном карета напоминала возок государыни, только была поменьше и заложена четвёркой арабских лошадей.

Такие же позолоченные кареты с зеркальными стенками, с богатым конвоем были у многих знатнейших вельмож, приехавших на бал, не считая двух придворных экипажей, в которых прибыла с дочерью Мария Фёдоровна и великий князь Александр со своею женою.

Гусары, мчавшиеся впереди государыни, очистили место. Карета подкатила, дверцы распахнулись. Легко, словно ничего и не болело у неё, вышла императрица из кареты, ступила по ковру, встреченная звуками того самого гимна, который гремел на празднике Потёмкина в Таврическом дворце:

– Славься, о Екатерина! Славься, нежная нам мать!..

Король, регент, Штединг, члены посольства и несколько русских придворных из числа приближённых встретили государыню при её появлении; и в сопровождении блестящей свиты, кончиками пальцев, но сильно опираясь на руку Зубова, императрица стала медленно подниматься по лестнице.

Бал, бывший почти в полном разгаре, остановился, словно зачарованный появлением в зале императрицы, приветствующей всех по пути ласковым наклоном головы.

Заняв приготовленное ей место, она дала знак продолжать прерванные было танцы.

И праздник пошёл своим чередом. Король занял своё место среди танцующих, в то время как регент ещё продолжал расточать приветствия высокой гостье. Морков, сияя всем своим рябым, костлявым лицом, стал что-то шептать Зубову. Тот тоже просиял.

В эту минуту регент обратился к Марии Фёдоровне, которая заняла место недалеко от императрицы.

Пользуясь этим, Зубов также тихо передал новость Екатерине.

– Видите, ваше величество, звезда пророчит радость, как я и говорил.

– Ты правду говоришь? Он так и сказал? Сам вызвал разговор?

– Вот Морков тут. Пусть повторит вам, государыня.