Валерий Лобачев - И печатью скреплено. Путешествие в 907 год

Верблюда выбирай по горбам, лошадь по ногам, осла по волосу, погонщика по голосу.

Следи за ветром. Наблюдай запахи, которые он приносит.

Никогда не надейся, что сам доплывешь до берега, старайся спасти корабль. Помни, кстати, и о «родосском законе» – жители берега имеют право на пятую часть имущества, выброшенного морем.

Следи за небом. Оно не так далеко от моря, как кажется.

От морских разбойников одно спасение – бегство. Столь же единственное, сколь и бесполезное.

Если у тебя сломался меч, немедленно найди себе новый, где бы ты ни находился.

Если не знаешь языка страны, куда прибыл, – выучи. Иначе рискуешь не понять что-нибудь, и тебе вырвут твой собственный язык.

Если ты узнал в книге или от людей, что в той стране, куда ты держишь путь, люди с собачьими головами, выучи собачий язык.

Сначала посмотри ее одними глазами, глаза должны радоваться. Потом посмотри ее одними только руками, руки должны радоваться. Не бери ткань, если глаз она радует сильнее, чем руки. Если же на ощупь она приятнее, чем на вид, пусть ее тоже купит другой.

Помни, даже самые толстые и высокие стены не уберегут:

от долгой осады и скорого голода,

от желтой холеры, черной чумы и красной лихорадки,

от падающего карниза и от неправедного суда.

Чудес много, и все они разные. Помни это.

Каждый купец должен побывать в Константинополе. Этот город находится в центре мира, на 7 холмах и отгорожен от мира 3 линиями, образующими треугольник. Первая линия отрезает город от суши, она состоит из выложенного камнями рва, двойной стены Феодосия и стены Константина, построенных этими великими императорами. Вторая линия – морские стены – отрезает город от пролива и Пропонтиды. Пропонтида – это маленькое море у города. Третья линия – стены и пристани – выводит из Города в Золотой Рог, самый длинный залив и самую удобную гавань в мире.

В Константинополе живет византийский император, или василевс, который меньше, чем христианский бог, но больше, чем любой христианский император. Дворец василевса много больше, чем любой императорский дворец. Церковь василевса называется святая София, и ни у какого бога нет церкви прекраснее, огромнее и чудеснее.

Жители Константинополя называют себя ромеями или римлянами. Они говорят и пишут по-гречески. Все они имеют какую-нибудь работу, но не имеют права делать чужую, чтобы всем хватало своей работы. Об этом заботятся многие, глаза и руки василевса. Те ромеи, которые не работают, грабят по ночам иноземных купцов, совершают поджоги в своих кварталах и даже уносят большие статуи с ипподрома, где так много разных статуй, привезенных со всех концов мира, что пропажа не всегда сразу заметна.

В память своих великих императоров ромеи ставят великие колонны. На площади Константина стоит колонна Константина – самая высокая в мире, ее никто не сможет никуда унести. На колонне стоит великий император, а в основании колонны замурованы меч и щит Константина. Колонна будет стоять, пока стоит мир.

Нигде как в Константинополе нет столько денег, товаров, купцов и базаров. Нигде нет стольких кораблей, как в Золотом Роге. Нигде нет другого Константинополя.

В Константинополе ночь. И золотое яблоко в руке бронзового императора Юстиниана, давно сидящего на бронзовом коне, который стоит на высокой мраморной колонне, – это яблоко едва блестит в свете месяца. И то если знать, куда смотреть.

Тонкий месяц в небе.

Мы слышим, как у ступеней дворца разговаривают двое из многочисленной стражи василевса. Разные бывают стражники, и разные бывают у них мечи. Это варяги, воины родом с далекого северо-запада, дети тех отцов, что кладут меч рядом с младенцем-сыном и произносят заученную в их стране формулу: «Ничего не оставлю тебе в наследство, кроме меча. Будешь владеть только тем, что завоюешь этим».

Мечи бывают разные. Есть такие длинные, что и рукоятку у них приходится удлинять. За нее берутся двумя руками, и только тогда этот меч можно как следует занести над своей головой и обрушить на голову врага. Это меч для больших сражений. Но разные бывают стражники. Варяги, что прохаживаются у дворца василевса, могут спокойно поднять одной рукой двуручный меч. И караул они несут с такими мечами. Меч висит на перевязи из красной барсовой кожи. Серебряные пряжки на ней изображают птиц с тонкой шеей, и птиц с острым загнутым клювом, и птиц с львиной головой и гривой. Пряжек много, они полязгивают друг о друга. Меч висит с левой стороны, и поэтому кожа перевязи и пояса так крепко прижимает легкую ткань одежды справа, что когда стражник, кончив дежурство, снимает с себя железо и кожу, то на ткани остаются длинные неразлипающиеся складки.

Первый стражник, Гуннар, разговорчив, все время прохаживается.

– Я знаю один город и один дворец, который я могу охранять и понимать, что эта служба почетна, – говорит он, и голос ровно гудит в темноте. – Я служил в Киеве у конунга Олега. Его ум – неразрешимая загадка для меня. Он как будто и не думает, а просто говорит важные мысли. Но он молчалив, и даже страшно представить, сколь же умно то, о чем он молчит… Я знал хорошо его лучших людей – Велмуда и Стемида. Таких людей нет во дворце василевса и во всем Константинополе. Но такого города нет у этих людей. Просто не понимаю, почему у нас на родине русские земли зовут Гардарик – страна городов? – Он приостановился на полшаге, что-то шаркнуло по камням площади. Может, собака, бежавшая по своим делам, прянула от звука его голоса?.. Он пошел дальше. – Почему зовут Гардарик? То страна людей. Но страна городов – только страна ромеев. Вот где города и единственный Город!

Рулав, второй стражник, еще держал фонарь приподнятым и всматривался туда, куда Гуннар только что, приостановившись, вслушивался. Но ничего. Рулав опустил фонарь и тоже немного прошелся.

– Гардарик – страна городов не потому, что там много больших городов, – ответил он, – а потому, что города там легко вырастают и, вырастая, могут стать и большими и сильными. Ведь не та страна воинов, где сейчас много воинов, большое войско. А где легко растут воины и вырастают в сильных. И Киев, ты прав, не такой город, как Константинополь. Но и Константинополь не такой город, как Киев…