А. Сахаров (редактор) - Александр I

– О, если бы только мне его найти, – говорил Гарин, быстро расхаживая по своему кабинету, обращаясь к Петру Петровичу.

– Говорю, не найдёшь: он хитёр.

– Подкидыш безродный! Мы его взяли, пригрели, в люди вывели, и что же?!

– Эх, князь, сколько волка ни корми, он всё в лес глядит.

– Правда, вырастили мы, выкормили волка хищного.

– Брось ты о нём говорить, ведь только себя расстраиваешь; чёрт с ним, лучше собирайся в Каменки, – сказал приятелю Пётр Петрович.

– Я туда поеду, только не иначе как с тобою.

– Ну, я-то зачем? С какой стати?

– Как зачем? Ведь ты мой единственный друг, близкий товарищ.

– Спасибо, но, право, мне как-то совестно.

– Полно, Пётр Петрович, ты меня обижаешь.

– Ну, что с тобой делать? Пожалуй, поедем.

– Вот и отлично! Погостим в Каменках до осени, на охоту будем ходить, ты там скучать не будешь, будем вместе гулять. Решено, завтра выезжаем, приедем прямо к свадьбе, – сказал князь Сергей.

– Вот только что меня стесняет: ведь в Каменках твои родители живут аристократически, а я, сам знаешь, к аристократическим манерам не приучен, обращение моё солдатское, твоей матери, пожалуй, и не понравится: невзначай бухну какое-нибудь словцо! Ну, и нехорошо!

– Полно, Пётр Петрович, мы будем с тобою особняком, в отдельном флигеле жить.

– Разве так… А то, право, боюсь ехать. Да и недолюбливаю я такие дома, где ходят по нотам, говорят по нотам и едят по нотам. Я солдат и к деликатностям не привык.

Вошедший лакей прервал разговор двух друзей. Он каким-то таинственным голосом проговорил, обращаясь к князю:

– Ваше сиятельство, Николай пришёл.

– Какой Николай?

– Наш Николай, Цыганов-с.

– Что, что ты сказал? – не спросил, а крикнул удивлённый князь; он никак не мог допустить, чтобы Цыганов осмелился переступить порог княжеского дома.

– Докладываю вашему сиятельству, что Цыганов пришёл-с. В передней дожидается.

– Пусть, пусть войдёт.

– Слушаю-с.

Лакей вышел.

– Пётр Петрович, что же это? Как понимать? Я разыскиваю этого негодяя, чтобы избить его, как собаку, а он сам приходит? – с недоумением проговорил Гарин.

– Не понимаю, ничего не понимаю! Цыганов хитёр, бестия, может, задумал вывернуться как-нибудь.

– Ну, это навряд ему удастся.

Вошёл Николай Цыганов, не робким шагом приниженного человека, сознающего свою вину, а горделивой поступью. Не раскаяние было видно на его лице, а твёрдая сила воли и сознание своего собственного достоинства.

– Здравствуйте, князь, – громко проговорил он.

На это Гарин ничего ему не ответил. Наглость Цыганова просто его обезоружила.

– Вы удивлены, князь, моему приходу?

– Признаюсь, не только князь, а и я поражён твоею дерзостью; после твоих грязных поступков ты ещё осмелился сюда явиться!.. – сердито проговорил Пётр Петрович.

– А, и вы здесь, господин полковник.

– Я-то здесь, а вот ты-то как смел переступить порог этого дома?

– А вы разве хозяин этого дома? – резко спросил Цыганов у Петра Петровича.

Эти слова рассердили Зарницкого.

– Молчать, мальчишка! – громко закричал он.

– Потише, господин полковник! Я такой же дворянин, как и вы.

– Пётр Петрович, скажи, чтобы он убирался вон! Иначе я не отвечаю за себя, – глухо проговорил Сергей.

Наглость Цыганова бесила его.

– Неласковы же вы, князь.

– Вон! Или я позову людей и прикажу вышвырнуть тебя за окно! – крикнул князь.

– Вы этого не сделаете, – невозмутимо ответил Цыганов.

– Эй, люди! Михеев!

Гарин задыхался от бешенства.

– Оставьте, князь, не срамите перед людьми своего брата, – загадочно промолвил Николай.

– Что ты сказал? Ты мой брат? – меняясь в лице, спросил князь.

– Да, я сын вашего отца, только незаконный., а всё же вам брат.

– Новая ложь! Новая гадость! Вон! Не верю…

– У меня есть доказательства.

– Говори, какие?

Князь просто не верил своим ушам.

– Одно из них, и очень веское, это письмо князя Владимира Ивановича к моей матери. Желаете прочитать? – насмешливо проговорил Николай, показывая князю письмо, написанное на синей потёртой бумаге. – Письмо с лишком двадцать лет тому назад написано; но оно сохранилось, и подпись князя ясно видна; вы ведь хорошо знаете руку отца? Посмотрите, я не вру…

Князь не взял, а вырвал письмо из рук Николая и стал быстро его читать. Письмо было следующего содержания:

«Маша, письмо твоё я получил; ты пишешь, что скоро сделаешься матерью и соболезнуешь о своей участи. Знай, ты и наш ребёнок будете от меня обеспечены на всю жизнь. Усыновить ребёнка, конечно, я не могу; сама ты умная женщина и знаешь моё положение. Усынови я ребёнка – выйдет ужасный скандал. С мельником Федотом посылаю тебе денег и золотой крест для нашего будущего ребёнка, на кресте вырезаны две буквы В. и М. Прости, обнимаю тебя, моя голубка».

Подпись князя была инициалами: «В. И. Г.» Молодой князь, прочитав письмо, бессильно опустил руки. Он был этим ошеломлён, поражён; у него есть брат, в жилах которого течёт кровь князей Гариных; «жалкий подкидыш», который рос вместе с дворовыми мальчишками, потом служил при доме отца – почти наравне с прочими лакеями, смеет называть себя братом князя Сергея Гарина, храброго боевого полковника. Цыганов имеет на это право, у него есть доказательства неоспоримые, верные.

Не менее князя был поражён этим открытием и Пётр Петрович. Он, сознавая своё неловкое положение быть свидетелем продолжения разговора между князем Сергеем и Николаем Цыгановым, хотел выйти из комнаты, но Гарин знаком его остановил. Князь, обратившись к молодому прапорщику, тихо спросил:

– Чего же ты хочешь? Своих прав, имени?

– Зачем мне права, а имя я уже имею: благодаря своей боевой службе я заслужил это имя, хоть и не громкое, – так же тихо ответил Цыганов.

– Что же тебе надо? Денег?

– Мне не надо денег. Пользуйтесь вы, князь, и богатством, и громким титулом.

– Что же тебе нужно? – с удивлением спросил ещё раз князь.

– Не обходитесь со мною так презрительно, не смотрите на меня как на жалкого подкидыша.

– А ты забыл свои поступки – грязные, чёрные?

– Поступки мои простительны, это порывы молодости, увлечения. Вы влюбляетесь, увлекаетесь – и у меня есть тоже сердце. Я лишён права, имени, но это не мешает мне любить, увлекаться. Я молод! Вижу, князь, вы сильно встревожены, у вас уязвлено самолюбие, вам тяжело примириться с тем, что приёмыш доводится вам братом. Успокойтесь, никому не открою этой тайны, останусь для вас по-прежнему Цыгановым-подкидышем – и только. Простите, я зайду в другой раз, – проговорил Николай и такой же горделивой походкой вышел из кабинета своего брата.

Вернёмся несколько назад и расскажем, как Цыганов узнал тайну своего происхождения.