АБ МИШЕ - ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ

Усовершенствованное немцами гетто выглядело так: резко сокращенная территория, блоки и участки для жилья и работы, между ними “ничья земля”, “дикое” пространство, за появление там без пропуска - смерть. Отдельно, в нескольких варшавских домах, другое гетто, “малое” - текстильная фабрика немца Тоббенса.

Легальные тридцать пять тысяч подчинялись Юденрату, возглавленному после Чернякова Лихтенбаумом, а Юденрат шага не мог ступить без СС, которая правила с помощью полиции и фабричной охраны из немцев, украинцев и поляков. Службу Порядка Юденрата, и ту ужали до 240 человек вместо прежних двух тысяч.

Легальные рабочие жили в блоках на казарменном положении, отдельно от семей, имущество их было конфисковано. Работали они сверх сил, принося казне СС ежемесячно 1,5 миллиона злотых, а надзиратели, охрана и немецкие фабриканты зверски их избивали - новые рабовладельцы, в отличие от древних, о выживании невольников не заботились.

Нелегальные - половина населения - прятались на “дикой” территории или в мастерских и никому, не подчинялись, поскольку как бы не жили.

Таким было гетто, “обновленное” немцами. Обновленное духом гетто выглядело иначе: в аду мастерских рабочие создавали кассы взаимопомощи, многие рвались к оружию, голоса осторожных и шкурников тонули в общем порыве: “Если умереть, то как люди, в борьбе!” В конце октября представители организаций прежнего Антифашистского Блока создали БОЕ.

БОЕ:

это несколько сот человек, сказавших “Мы не собираемся спасать себя. Из нас никто не выживет. Мы хотим спасти честь народа” (слова Арии Вильнера - “Юрека”);

это ответ семнадцатилетней девочки на просьбу отца бежать с ним из гетто: “Не могу... Я уже себе не принадлежу” (Галина Рохман), это напутствие старого мастерового Фримера сыну: “Пусть вам повезет. Был бы я моложе, пошел бы той же дорогой”;

это устав, в котором записано: “Организационной единицей является боевая “шестерка” во главе с командиром.... При назначении командиров следует руководствоваться только квалификацией кандидатов”;

это штаб: Мордехай Анелевич (командир), Герш Берлинский, Ицхак Цукерман (“Антек”), Абрам Шнайдмил (сменен позднее Марком Эдельманом), Михал Ройзенфельд;

это политическое руководство: Анелевич и Иоханан Моргенштерн от левых сионистов, Абрам Блюм (Бунд) и секретарь отделения ПРП в гетто Эфраим (Эдвард) Фондаминский;

это девочки и мальчики, которые предпочли утешительному теплу семьи жестокую солидарность смертников, жизнь в комнате-казарме, с общим котлом, с оружием под рукой, с условным стуком в дверь, с круглосуточным дежурством в ожидании боя;

это бежавшие из Треблинки Абрам Крепицкий, Давид Новодворский, Толя Рабинович и другие, их рассказы о концлагере прерывали дыхание жутью уничтожения и заразительной героикой бунта: варшавянин Берлинер убил ножом эсэсовца, какой-то еврей из Кельц, защищая мать, прирезал украинского охранника, пятьсот евреев казнены за попытку восстания, поезд из Седлец во время селекции всем скопом бросился на немцев...

это пропагандистские воззвания: “Кем бы ты ни был и как бы ни мыслил - если душа твоя горда и сердце не отравлено ядом улицы - иди к нам, станем плечом к плечу для борьбы за жизнь беззащитных, обреченных на смерть...”,

это конспиративные квартиры на “арийской” стороне;

это связные, проникающие сквозь стену гетто;

это спасение немощных, это авторский вечер поэта Владислава Шленгла в пользу бездомных сирот;

это оборона гетто от обычных бандитов, пришлых с “арийской” стороны, и от собственной шпаны;

это агентура в Службе Порядка: Гжибовский, Энгельман и Люксембург, трое полицейских, ловцы предателей;

это - Организация.

БОЕ:

это требование устава: “В случае дальнейших выселений оказывать сопротивление под лозунгом: “Не отдадим ни одного еврея!”;

это жадный поиск союзников: “Являемся одним звеном в общей цепи борьбы... Самим фактом своего существования становимся частью общего антигитлеровского фронта...” (заявление группы членов БОЕ);

это каменная неподатливость принципов, и правого толка группа бывших военных со всей своей боеспособностью остается вне БОЕ, они - самостоятельный Еврейский Военный Союз, ЕВС;

это сиротство: БОЕ не входила в военные формирования подпольной Польши, связи с ГЛ и АК налаживались трудно и поток просьб о помощи оружием (жизненно важным, нет - досмерти нужным) оборачивался ничтожными каплями: несколько неисправных пистолетов или инструкция по проведению диверсий или просто уведомление о солидарности; даже после вооруженных схваток БОЕ с немцами в январе сорок третьего года прошло два месяца, пока польские соратники поверили в эффективность еврейских выстрелов и АК взялась, наконец, дельно помочь евреям, но тут же одна за другой стали обнаруживаться помехи: то связной БОЕ “Юрек” (Вильнер) попадает в полицию и, несмотря на его молчание под пытками, АК, опасаясь провалов, осторожностью замещает сотрудничество; то офицер АК явился инструктировать неопытных бойцов БОЕ пьяным в стельку - “Еврейские повстанцы так и не получили обучения”, - доложил начальству чиновник АК; то командир отряда АК объявил, что в случае связи БОЕ с коммунистами он, невзирая на любые приказы, будет вместе с немцами уничтожать евреев; а вокруг гетто бурлил антисемитизм, и одна из нелегальных газет, “Политика”, опасалась, что содействие поляков евреям “могло бы стать исходным пунктом какого-нибудь еврейско-немецкого сговора”, и незамысловатые патриоты, особенно из полиции и пожарных частей, усердно вылавливали беглецов из гетто, и отряды польских фашистов истребляли

партизан-евреев, и набожные польские крестьяне, убедившись, что гром небесный не карает даже за кровь еврейских младенцев, поставляли немцам скрывающихся евреев за три литра водки;

это манок высокой душе, магнитное поле подвига, в его иловых линиях: первые организаторы тайной помощи евреям Зофья Коссак, Чеслава и Теофил Военские, Ванда Крахельска-Филипович; созданный в октябре сорок второго года Совет Помощи Евреям во главе с Юлианом Гробельным; польские харцеры под деятельным руководством Александра Каминского; “Ворчливый Янек” - “король” проводников через подземные каналы, который вынес на своих плечах не одного еврея,

врач Рашейя, ушедший в гетто спасать больного Абу Гутнайера - немцы убили обоих; майор АК Ольгерд Осткевич-Рудницкий, казнивший по приговору подполья двух доносчиков; железнодорожник Теодор Пайевский, он вырывал из концлагеря и укрывал многих евреев, в том числе Э. Рингельблюма; ксендз и викарий из Шумова, убитые за помощь евреям; извозчики и шоферы столичного района Пованжки, защитники коллег, сбежавших из гетто; партизаны, под Челестиновым освободившие смертников из поезда в Треблинку; варшавские монахини сестры Мария Юзефа, Попиел и Бернарда (спасение детей и женщин, помощь оружием); и среди пожарных, привлеченных немцами к добиванию евреев, нашлись такие, как Владислав Свентоховский, связной между БОЕ и польским сопротивлением; и ученые, актеры, торговцы, журналисты, даже полицейские – было их не слишком в многомиллионной стране, но достаточно, чтобы в тупике обреченности услышала БОЕ сочувственное чье-то дыхание, чтобы тысячи евреев укрылись под щит сострадания, чтобы в кромешной тьме - зарницы;