Катарина Причард - Золотые мили

— Похоже, что рудокопов хотят довести до белого каления, чтобы они совсем потеряли голову и уже сами не знали, что творят, — воскликнула Эйли.

— Мы так и думаем, — сказал Том. — Люди предупреждены. Если начнется драка, — кто знает, к чему это приведет. Мы безоружны — мы ведь лишь отстаиваем свои права членов профсоюза, а вот правительство только и ищет повода, чтобы выпустить против нас особую полицию.

С каждым днем атмосфера накалялась все сильнее. Было предложено закрыть гостиницы. «Калгурли готовится к войне», — говорили в народе. Лигу демобилизованных называли не иначе, как «военное министерство». Отряды полиции особого назначения маршировали по улицам с примкнутыми штыками, нагоняя страх на горожан. Симпатии населения все больше и больше склонялись на сторону Австралийского рабочего союза. Горная палата отказывалась вести дальнейшие переговоры с союзом горняков и согласилась оплатить две трети расходов на содержание полицейских особого назначения. На Упорном засела полиция, вооруженная винтовками с примкнутыми штыками. Ремонтная мастерская была превращена в пункт первой помощи. На большом митинге, где собралось свыше двух тысяч человек, горняки, взбешенные попытками запугать их и помешать достижению намеченной цели, еще раз решительно подтвердили, что не станут работать с теми, кто не состоит в профсоюзе. Были созданы Комитет защиты и Фонд обеспечения питанием семей рудокопов, оставшихся без заработка в связи с прекращением работ на рудниках. Деньги в этот фонд поступали от рабочих организаций со всей Австралии. Члены профсоюзов и отделений союза горняков на северных приисках организовали сбор пожертвований в помощь горнякам Боулдера.

Но больше всего поддержала в них мужество и решимость резолюция, принятая боулдерскими демобилизованными.

Том так и сиял, читая матери и Эйли ату резолюцию:

«Митинг осуждает действия исполкома Калгурлийской лиги демобилизованных, считая, что они играют на руку Горной палате и действуют во вред интересам рабочих, а следовательно, и нашим. В связи с этим мы создаем комитет бдительности для защиты наших товарищей рабочих и борьбы за их права. Мы, собравшиеся на этот митинг — самый многолюдный из всех, когда-либо созывавшихся демобилизованными на восточных приисках, — призываем всех наших товарищей демобилизованных, работающих сейчас на рудниках, примкнуть к Австралийскому рабочему союзу. Мы полностью солидарны с Австралийским рабочим союзом и заявляем, что окажем ему всемерную поддержку. Митинг осуждает исполком Калгурлийской лиги демобилизованных за вмешательство в профессиональную борьбу рабочих, отстаивающих свои права».

— Вот это дело! — возликовал Динни.

— Это здорово подбодрило ребят, — сказал Том. — Никто теперь не может сказать, что калгурлийская шайка выступает от имени всех демобилизованных и что профсоюз занял неправильную позицию.

И вот потянулись дни бездействия, выматывающие душу дни. Возмущение рудокопов достигло предела, в массах угрожающе нарастал гнев, и столкновение казалось неизбежным. Ходили слухи, что у рудокопов припрятано оружие и оно будет пущено в ход, если полиция тронет кого-нибудь из них или если по ним будет сделан хоть один выстрел. К работе на рудниках по-прежнему не был допущен ни один штрейкбрехер, и было хорошо известно, что рудокопы не дадут штрейкбрехерам выйти на работу, даже если они явятся под охраной вооруженных солдат.

Рудокопы добивались совещания с Калгурлийской лигой демобилизованных, чтобы прийти к какому-то соглашению. Но руководители горняков считали, что вопрос о дальнейших действиях должен быть решен членами профсоюза путем голосования, а лига настаивала на том, что нельзя делать различия между членами и не членами профсоюза, и поэтому переговоры ни к чему не привели.

Однажды Том пришел домой совершенно взбешенный.

— Просто сил нет смотреть, как ведут себя эти полицейские «добровольцы», — сказал он. — Вытаскивают из карманов револьверы и у нас на глазах начинают их чистить. Расхаживают повсюду, задрав нос, издеваются и лезут на скандал. Так и дал бы им в зубы, чтобы больше не ухмылялись.

— Смотри, Томми, чтобы они и впрямь не довели тебя до этого, — сказал Динни.

Том бросился в кресло. Никогда еще Салли не видела своего спокойного, уравновешенного сына таким взволнованным и измученным.

— Я знаю, нужно сохранять спокойствие, твердо держаться плана, намеченного профсоюзом. Нельзя допустить, чтобы эти свиньи одержали верх. Я все время твержу это ребятам. Мы будем драться, если понадобится, но только организованно. Солидарность во всем и всегда! Но, черт побери, как это трудно, Динни!

— Конечно трудно, сынок, — подтвердил Динни. — Но народ на нашей стороне. Всякому ясно, что происходит. Люди диву даются, как это рудокопы сохраняют спокойствие. Если бы у профсоюза не было хороших руководителей, тут бы уже такое творилось!

— Это все так, — признался Том. — Но в понедельник собираются возобновить работы. Начальство говорит, что к этому дню они приведут все в полную готовность, Если они только попробуют использовать штрейкбрехеров…

— Не дай господь! — охнул Динни. — Уж тогда потасовки не миновать!

— Да, дело будет, — устало согласился Том.

Салли проснулась, услышав тяжелый топот множества ног на шоссе. Она выглянула в окно и в смутном сиянии предрассветной луны увидела ряды людей: они шагали в военном строю, перекинув через плечо винтовки с примкнутыми штыками, по направлению к Боулдеру.

Том и Дик тоже увидели их. Салли слышала, как сыновья стали торопливо одеваться.

— Что это значит? — тревожно спросила она, когда к ней подошел Том.

— Это значит, что на шахтах сегодня будет кровопролитие, если нам не удастся остановить эту проклятую провокацию, — сказал он. — Люди поклялись, что если против них будет пущено в ход оружие, они тоже вооружатся.

Том и Дик тут же ушли, ничего не поев, не выпив даже чашки чая. Салли вспомнила об этом, когда их уже не было, и попеняла на себя.

Несколько часов спустя Динни пошел узнать, что происходит. Вскоре он шел уже обратно, торопливо ковыляя по дороге; глаза его гневно сверкали.

— Арестовано одиннадцать профсоюзных руководителей, — крикнул он. — Их взяли дома врасплох.

— А Том? — еле выговорила Эйли.

— Ребята говорят, что его не поймали, — сказал Динни. — Он был в поселке — пытался навести там порядок.

— Ну, а Дик? — спросила Салли.

— Он явился на Боулдер-Риф и вместе со всеми собирался приступить к работе, если на шахтах не будет штрейкбрехеров, но они тут же повернулись и ушли, потому что там работал один парень — не член профсоюза.