Владимир Сашонко - Коломяжский ипподром

Центральное место на этой выставке занимал воздушный корабль «Америка», предназначенный для экспедиции к Северному полюсу, которую готовил американец Уэлман. И хотя корабль производил большое впечатление и цель его сооружения перекликалась с мечтой Попова, «он, – признавался много лет спустя Николай Евграфович, – не привлек моего внимания. Уж очень овладели моим сердцем самолеты, и я принял все меры, какие только мог, чтобы сделаться летчиком. Но – увы – не удалось».

Тем временем выставка закрылась. Попов поехал в Париж: во Франции авиация развивалась особенно бурно; каждый день приносил какие-то новости в этой сфере. Попов надеялся, что как раз там ему удастся приобщиться к новому делу.

Николай Евграфович беседовал с братьями Вуазенами – Габриэлем и Шарлем, с Анри Фарманом и Луи Блерио. Беседы, однако, ему ничего не дали, кроме личного знакомства со знаменитостями. Впрочем, и это впоследствии могло пригодиться, тем более что по журналистской привычке Попов заносил в записную книжку, для памяти, «на всякий случай», все то, что ему казалось интересным и полезным.

В парижском журнале «Аэрофил» Николай Евграфович прочитал о трипланах инженера Ванимана. Сообщение показалось ему любопытным, и он тут же поехал к создателю трипланов, имя которого было уже широко известно. Попов застал Ванимана в просторном деревянном павильоне, приспособленном под мастерскую. Американец мазал клеем корпус трехкрылого самолета с таким рвением и вкусом, что Попову, по его словам, захотелось отнять у него кисть и самому немедленно заняться тем же.

Николай Евграфович представился, объяснил, что привело его к инженеру. Ваниман внимательно и доброжелательно выслушал незваного гостя, сразу почуяв в нем родственную душу. Показал ему свое детище. Но при близком знакомстве триплан оказался не таким уж интересным, о чем Попов с его обычной прямотой и непосредственностью тут же сказал конструктору. Впрочем, тот нисколько не обиделся. Наоборот, проникаясь все большим уважением и симпатией к этому «рашн джоналисту», Ваниман признался, что и сам не слишком высокого мнения о триплане. Не возлагая на него больших надежд, он все силы отдает сейчас другому своему детищу – дирижаблю «Америка-II», предназначенному для экспедиции Уолтера Уэлмана.

Так вот, оказывается, кто творец того воздушного гиганта, что красовался в центре лондонской выставки, привлекая всеобщее внимание! Вот кто намерен направить сей корабль к Северному полюсу!.. К полюсу!.. Как это он недооценил тогда столь существенное обстоятельство?

Истинно сказано: все влюбленные слепы. Авиация – прекрасная незнакомка, которой, конечно же, можно отдать руку и сердце. Но на самолете до Северного полюса не доберешься. Увы... А вот на гигантском управляемом аэростате это, пожалуй, реально. И даже более реально, чем на особом моторном судне или, скажем, на собаках.

– Вы слышали, разумеется, об Уэлмане? – поинтересовался Ваниман.

– Ну еще бы! Кто же о нем не слышал! А мне-то сам бог велел: как-никак, а мы с господином Уэлманом коллеги.

– О, да! – Ваниман широко улыбнулся, поняв намек: Уэлман, как и Попов, по профессии был журналистом. – Коллеги, – он развел руками, – это очень хорошо. Хотите, я вам покажу нашу «Америку-II»? Еще бы.

И Ваниман повел Попова в другой – огромный, тоже деревянный – павильон, где достраивался и должен был пройти последнюю монтировку его воздушный корабль.

Уэлман, находившийся еще за океаном, слал одну телеграмму за другой с просьбой ускорить окончание работ, чтобы не упустить благоприятные для задуманного предприятия летние месяцы. Уэлману, директору газеты «Чикаго геральд», не сиделось в Новом Свете, он рвался в Европу, и понять его нетерпение было нетрудно.

Выходец из Германии, Уолтер Уэлман, или Вальтер Вельман, стал первым, кто использовал в условиях Арктики управляемый летательный аппарат. Его имя было хорошо известно еще шведскому инженеру Саломону Андрэ, который предпринял экспедицию к Северному полюсу на воздушном шаре. За три года до отлета «Орла» Уэлман пытался достичь полюса, отправившись пешком к «пику Земли» со Шпицбергена. Судно, доставившее путешественников к ледяной кромке, не выдержало натиска льдов и было раздавлено ими. Несколько недель Уэлман и его спутники блуждали в ледяной пустыне, пока наконец не добрались до чистой воды. В легких, плохо управляемых алюминиевых лодках, которые они тащили за собой, путешественникам удалось доплыть до вышедшего им на выручку корабля, который и взял их на борт.

Американского журналиста не обескуражила эта неудача, не охладило его энтузиазма и исчезновение экспедиции Андрэ. Неутомимый Уэлман с двумя товарищами – метеорологом Е. Болдуином и геодезистом Г. Гарланом – в 1898-1899 годах предпринял санное путешествие к полюсу с Земли Франца-Иосифа, которое, однако, тоже закончилось неудачей. Исследователи смогли проникнуть лишь немногим далее восемьдесят второго градуса северной широты, при этом сам Уэлман сломал ногу, упав в ледяную трещину.

Через два года, после выздоровления, он пришел к мысли повторить попытку Андрэ – достичь полюса воздушным путем. Он понимал всю рискованность такой операции, но это не остановило его.

Если Андрэ, отправляясь к полюсу, целиком полагался лишь на попутный ветер, то Уэлман решил сделать ставку на управляемый воздушный корабль, то есть на аэростат, снабженный механическим двигателем, на дирижабль. Он обратился через свою газету с призывом к публике поддержать его. И получил самую горячую поддержку.

Географическое общество в Вашингтоне одобрило проект Уэлмана. Была создана компания «Уэлман Чикаго геральд полар экспедишн». Она получила солидную материальную базу за счет сумм, собранных главным образом прессой.

Вот тогда-то Уэлман и встретился с инженером Мальвином Ваниманом – весьма талантливым конструктором, человеком увлекающимся, исключительно работоспособным и упорным.

С самых юных лет Ваниман интересовался воздухоплаванием и готовился стать пилотом. Мечты, однако, не сбылись. Получив диплом инженера, он начал работать в области электротехники. Но дело это не захватило его. Ваниман бросил все и поступил в консерваторию. Было ему тогда двадцать четыре года. Окончив ее, он стал оперным певцом. Проработав на сцене шесть лет, перешел в драматическую труппу. Однако театр тоже надоел ему. Пришло новое увлечение – синематограф, в котором Ваниман, между прочим, достиг немалых успехов как актер, но и это увлечение оказалось временным. Тогда Ваниман начал строить дирижабли, весь отдавшись делу, которое получило в те годы небывалый размах и приобретало все большее значение. Юношеский интерес к воздухоплаванию нашел наконец выход и практическое применение, стал подлинным призванием Мальвина.