Александр Волков - Царьградская пленница

Ефрем о своем обещании пресвятой, конечно, не сказал ни слова.

Рыбак не знал, как и благодарить купца.

За столом просидели недолго, потому что Митяй рвался в Киев. С Ефремом и его сыном поехала Светлана. Она должна была свезти их на Подол и разыскать дом Пересвета. Ничего не подозревая о враждебных чувствах, которые питали к ней мать и сестра Неждана, девушка охотно взялась за это поручение.

Зоря не привык к пылким выражениям благодарности. Увидев Ефрема, входящего в мастерскую оружейника, он побледнел от волнения, а потом подошел к гостю и поклонился до самой земли.

– Приветствую тебя, господине! – сказал он низким, глухим голосом. – Слуга я твой до самой смерти!

В доме Пересвета началась суматоха. Софья не захотела ударить лицом в грязь перед заезжим купцом и захлопотала об угощении. Неждан был вне себя от счастья – ведь он не видел свою милую уже несколько месяцев. Он ходил по пятам за Светланой, смотрел ей в глаза, старался предупредить малейшее желание. Парень давно знал, что означает для семьи рыбака прибытие новгородца, и его мучила мысль, что Светлана покинет Киев на долгое время. Вернется ли она? Путешествие в Царьград было не только долгим, но и опасным. Разве не случалось, что на купеческие караваны нападали печенеги, истребляли стражу, захватывали товары, уводили людей в плен.

Всю зиму парень думал о том, что надо и ему отправиться вместе со Светланой, охранять ее в пути, но не решался об этом говорить с отцом раньше времени.

Теперь он чувствовал, что у него хватит силы высказать свое желание и не отступить перед волей отца. Но спешить не стоило, время еще было.

Надежда насмешливо смотрела на ухаживания брата за Светланой. Улучив минутку, она прибегала к матери в кухню и едко высмеивала дочь рыбака: и одета очень бедно, и слишком смугла, и руки загрубели от работы, не то что белые, нежные ручки Надежды. Мать во всем соглашалась с дочерью. Обе разобрали Светлану по косточкам, нашли ее мужиковатой и в конце концов сошлись во мнении, что, будь она дочерью богатого отца, была бы для Нежданки подходящей парой. Уже это было большой уступкой со стороны чванливых женщин.

После обеда Ефрем отправился по делам, а Неждан и Зоря повели Митяя на Гору. Надо было показать мальчугану Киев, а кто мог это сделать лучше, чем они?

По просьбе Ефрема Зоря помогал ему заносить в книгу количество купленных товаров и высчитывать их цену. Новгородский гость удивлялся искусству, с каким юноша быстро делал записи и вел денежные расчеты.

Наедине Митяй как-то признался товарищу.

– Мой тятя тоже умеет записывать товары, – сказал мальчик, – да только далеко ему до тебя. Твои буквы стоят, как ратники в строю, а тятины расползаются во все стороны, как пьяные мужики. – Зоря засмеялся, а мальчуган похвастал: – Меня тятя целую зиму учил по псалтыри, и я уж научился два слова «Блажен муж» читать!..

– Только-то? – удивился Зоря. – Недалеко же ты ушел.

Для Ефрема наступило хлопотливое время. Запас товаров, привезенный из Новгорода, был недостаточен. Главным средоточием торговли на Руси был Киев. Сюда свозили товары из ближних и дальних краев, из русских городов Смоленска, Полоцка, Чернигова, Любеча и из других стран – Чехии, Венгрии, Польши.

На торговищах происходили крупные сделки между купцами разных стран, и менялы на своих весах взвешивали слитки золота и серебра, переходившие из рук в руки. Княжеские тиуны зорко следили за совершением договоров – с каждой сделки шла пошлина в великокняжескую казну.

Но не одними этими доходами полнилась казна великого князя. Под его властной рукой лежали многие земли, и многочисленные славянские племена платили ему дань. В Киев шли обозы со связками собольих, бобровых, куньих, горностаевых мехов, кадями меда и масла, кругами воска, тюками с кожей, холстом, полотном. Пастухи гнали табуны лошадей и волов, стада овец.

Своей дружине князь платил жалованье «натурой». Она получала часть дани, обычно меха. Бояре и дружинники продавали полученные товары купцам, а те везли их в Византию.

У Ефрема уже несколько лет установились деловые отношения с хранителем княжеской вивлиофики [78]боярином Добромыслом. К нему и пошел Ефрем. Отрок провел новгородского гостя через обширную переднюю, где часть караульных дружинников дремала, а другие играли в зернь. [79]Пройдя через несколько богато украшенных покоев, Ефрем очутился в княжеском книгохранилище.

Его освещало большое окно со свинцовой рамой, в переплет которой были вставлены стекла. Противоположную стену занимали полки, и на них были расставлены огромные тома в переплетах из досок, обтянутых кожей. Самые ценные книги были прикованы к стене цепочками.

В комнате за большим столом монахи сидели за работой. Они были не простыми переписчиками, хотя и это считалось трудным и почетным занятием. Монахи по приказу Ярослава Мудрого переводили книги с греческого и латинского на славянский, служа на пользу русской культуре.

Добромысл, крепкий старик с длинной седой бородой, встретил гостя приветливо: от торговых сделок с ним боярин имел немалую выгоду. Но не успели боярин и купец начать беседу, как дверь открылась и на пороге вивлиофики появился князь Ярослав.

Ярославу в ту пору перевалило за пятьдесят. Лицо князя пересекали преждевременные морщины, говорившие о тревожной молодости, проведенной в борьбе за киевский престол. Князь прихрамывал от рождения и, стыдясь этого недостатка, обычно показывался народу на коне. Но здесь, во дворце, хромоту скрыть было невозможно, и князь не любил, когда в горницах появлялись чужие. Увидев князя, Ефрем упал на колени, приклонив голову к полу.

– Здрав буди, господине княже!

– Кто сей? – хмуро бросил князь.

Добромыслу совестно было признаться, что он принял во дворце посетителя для торговых переговоров, но гибкий ум его, привыкший к дворцовым интригам, тотчас нашел выход. Склонившись в низком поклоне, боярин сказал:

– Се – гость из Новеграда, княже! Любопытен он посмотреть на твои книжные сокровища, дабы молву о них довести до жителей града своего.

Лицо Ярослава просветлело. Он ревностно заботился о распространении знаний на Руси, любил читать летописи и даже сам в свободное время переписывал книги. И каждого, интересовавшегося наукой, Ярослав встречал милостиво.

– По нраву ли тебе, человече, пришло наше собрание? – спросил князь.

– Великие здесь сокровища вижу, господине, – ответил находчивый купец. – Зело они меня восхищают!

– А сам ты смыслишь в книжном учении?

– Немного знаю, господине, для торгового дела.

– Радостно мне видеть, – сказал Ярослав, – как на Руси ширится просвещение и выходят люди из мрака язычества. Будь же здрав, гость новгородский, мне твой град дорог, немало времени я там княжил. Передай мой привет соотчичам!