Валентин Костылев - Иван Грозный. Книга 1. Москва в походе

– Умре!.. Так сказывали мне люди... – грустно, потупив очи, ответила она. – Бог простит мне то!.. Молюсь!.. Не боярское было оно, колычевское... Грех тяжкий лежит на мне... Об этом денно и нощно молюсь.

Андрей задохнулся от волнения: как не боярское?!

– Кто же тот злочестивец? – еле слышно спросил он.

По щекам Агриппины потекли слезы.

– Бог ему судья!.. Одна я виновата... Молюсь, молюсь, соколик!..

– Да кто же он будет?

– Пошто тебе знать?! У царя он теперь, говорят, слуга ближний...

Андрей больше не стал допытываться. Ему было больно, горько и обидно. Ведь он считал боярыню чище, святее ангелов Божиих, и вдруг...

Некоторое время сидели молча.

– Покойника боярина после смерти обвинили в кривде против государя. – Тяжелый вздох вырвался из ее груди. – Вечное заточение и мне... Прости меня! У всех своих людей в вотчине, по обычаю, просила я прощения перед пострижением, но не было тебя... – Она встала на колени. – Прости, коли согрешила перед тобой! Коли обижала чем-либо тебя...

Андрей ничего не мог сказать; грудь стиснула тоска, дышать трудно. Он встал, большой, сильный, оперся рукой о стену, делая над собой усилие, чтобы не заплакать.

После повечерья, за трапезой, Андрей рассказал Агриппине, как окончил свою жизнь боярин в ту ночь под Нейгаузеном. Рассказал о том, что случилось в последние два года в Москве. Скончалась царица Анастасия. Иван Васильевич сильно убивался, молился и плакал по ночам. Подолгу просиживал он около детских постелей. Думали, ума лишился. Вся Москва тоскует по царице.

Но, как ни велико горе царя, он готовится к большой войне.

И ходит слух по Москве, что хочет он взять себе в жены чужеземку из далеких гор... сестру князя Темрюка...

Ни одного дня не проводит он без дела. Через несколько дней после кончины царицы посетил Пушкарскую слободу, а затем ездил в поле смотреть на стреляние из новых пушек; к морю, для охраны, лично снарядил сильную стражу с пушками.

Агриппина слушала с большим вниманием.

– Бог не оставляет нас без своей милости, – продолжал Андрей. – Наше войско, по приказу царя, заняло два десятка городов и замков. Князь Курбский бьет ливонцев под городом Вольмаром, а сам магистр ливонский Фюрстенберг попал в плен к русским при взятии города Вендена... Два главных города мы никак не можем взять: Ригу и Ревель. Ну, и их возьмем. Нет такой силы, которая могла бы царю противиться! Он не слушает никого и переменяет старые обычаи на новые, как того захочет.

Андрейка одной только Агриппине выдал государеву тайну. Во многие города разослал царь верных людей за мастерами, работными людьми и за железом. Вот и он, Андрей, как большой мастер, на примете у царя – послан в Устюжну, что на железном поле, за нужными людьми и за железом.

– Не женился ли уж ты, Андреюшко? – вдруг спросила Агриппина.

Вот чего парень никак не ожидал. Что ответить? Как сказать про Охиму? Сказать, что без попа венчаны, что согрешил перед двумя богами: перед русским и мордовским? Что никого лучше Охимы нет на свете?

– Ты молчишь? – пытливо посмотрела на него Агриппина.

– Боюсь, матушка-боярыня!.. Жениться-то раз, а плакаться-то целый век...

Андрей хмуро мял в руках свою шапку, потом встал, низко поклонился.

– Прощай, боярыня! Надо до свету в Устюжну доскакать. И то долго еду я. Не прогневать бы царя-батюшку!..

– Посиди еще...

– Нет, недосуг... Прощай, прости, боярыня! Увидимся ли еще? Грозное времечко приходит.

И, быстро повернувшись, Андрей вышел во двор, вскочил на коня и поскакал прочь.

Выселки.

Швеция.

Два этажа.

Крестьяне.

Медведь.

Сова.

Сборщики налогов.

Оружие вроде булавы, на утолщенной части – шесть перьев (железные выпуклые пластины).

Кожаный чехол для лука и стрел.

Игрец на домбре.

Покровительница любви, брака.

Что тут шляешься?

Игра в кости или в зерна.

В 1554 году 23 февраля съезд духовенства в Москве («Собор слуг божиих»). Постановления собора были записаны в книге, которая имела сто глав.

Красная площадь.

Персидская парча.

Спасские ворота.

Купцам.

Грановитая палата.

Последователи старца Нила Сорского, восстававшего против монастырского землевладения и всякого иного обогащения церкви.

Германским.

Обитатели монастырей, еще не постриженные в монашество.

Палач.

Меховых.

Телохранители, парадная стража.

Инженеры, архитекторы.

Пограничная охрана.

Наблюдательные пункты пограничной охраны.

Четь – 1 1/2 десятины.

Персидского.

Сторож у ворот.

Крепостное ружье, уставляемое на сошке.

Правитель города (гражданский).

Инженер и архитектор итальянец Фиораванти, приехавший на службу в Москву в царствование Ивана III («фрязин» обозначало – итальянец),

Устье Северной Двины, где находился Николо-Корельский монастырь. Сначала так называлась Двинская губа. Затем все Белое море принято было называть бухтой святого Николая.

Союз германских, датских и шведских торговых городов.

Зелье – порох.

Добрый порядок, приличие.

Горючая масса, не гаснувшая в воде.

Михаил Глинский, дядя царя по матери.

Иоанн III был раньше также прозван боярами «Грозным».

Отряд легкой конницы, шедшей впереди войска. Нечто вроде разведчиков. Введен в русском войске со времен Иоанна III.

Взимание с населения жалованья натурой.

Свидетелем.

Церковь Василия Блаженного.

Дудка.

Рассказчик, сказочник.

»Римским кесарем» в те времена именовался германский (аламанский) император.

Италия.

Кольчатый доспех.

Чья земля, того и клад (нем.) .

Наряд – артиллерия.

Глашатаи.

С перехватом по стану.