Лариса Васильева - Кремлевские жены

«В самый разгар сплошной коллективизации, голода в деревне, массовых расстрелов, когда Сталин находился почти в полном политическом одиночестве, Аллилуева, видимо, под влиянием отца, настаивала на необходимости перемены политики в деревне. Кроме того, мать Аллилуевой, тесно связанная с деревней, постоянно рассказывала ей о тех ужасах, которые творятся в деревне. Аллилуева рассказывала об этом Сталину, который запретил ей встречаться со своей матерью и принимать ее в Кремле. Аллилуева встречалась с ней в городе, и настроения ее все укреплялись. Однажды, на вечеринке не то у Ворошилова, не то у Горького, Аллилуева осмелилась выступить против Сталина, и он ее публично обложил по матушке. Придя домой, она покончила самоубийством». — Так хотелось видеть эту трагедию Троцкому из его мексиканского далека.

«Она кричала в тот вечер перед смертью: „Я вас всех ненавижу! У вас такой стол, а народ голодает!“ У нее было большое разочарование в политике, которой она сначала увлекалась. Разочарование как шок. Вроде бы Буденный кому-то рассказывал, как Сталин поздно ночью вошел в комнату и увидел, что тяжелая бордовая штора на окне колышется. Ему показалось, что за шторой кто-то есть. Он всегда боялся врагов, нападения, боялся, что его убьют, маньяк был, и пальнул в шевелящуюся штору. А за шторой стояла Надежда Сергеевна. Что она там делала, неизвестно, просто, может, стояла и думала, глядя в темноту ночи. Вот и получилось, что он ее случайно убил». — Снохе Каменева, Галине Сергеевне Кравченко, тайна смерти Аллилуевой запомнилась в такой интерпретации.

«В ноябре 1932 года, придя домой из института, я застала там Н.И. (Николая Ивановича Бухарина. — Л.В.). Он пришел сразу же после похорон Надежды Сергеевны Аллилуевой — жены Сталина. Я увидела его взволнованного, бледного. Они тепло относились друг к другу, Н.И. и Надежда Сергеевна; тайно она разделяла взгляды Н.И., связанные с коллективизацией, и как-то улучила удобный момент, чтобы сказать ему об этом. Надежда Сергеевна была человеком скромным и добрым, хрупкой душевной организации и привлекательной внешности. Она всегда страдала от деспотического и грубого характера Сталина. Совсем недавно, 8 ноября, Н.И. видел ее в Кремле на банкете в честь пятнадцатилетия Октябрьской революции. Как рассказывал Н.И., полупьяный Сталин бросал в лицо Надежде Сергеевне окурки и апельсиновые корки. Она, не выдержав такой грубости, поднялась и ушла до окончания банкета. Они сидели друг против друга, Сталин и Надежда Сергеевна, а Н.И. рядом с ней (возможно, через человека, точно не помню). Утром Надежда Сергеевна была обнаружена мертвой. У гроба Надежды Сергеевны был и Н.И. В такой момент Сталин счел уместным подойти к Н.И. и сказать ему, что после банкета он уехал на дачу, а утром ему позвонили и сказали о случившемся. Это противоречит тому, что сообщает Светлана — дочь Надежды. Не хотел ли он в разговоре с Н.И. отвести от себя подозрение в ее убийстве? Было ли это убийство или самоубийство, мне неизвестно. Н.И. убийства не исключал. Как рассказывал Н.И., первым, кто увидел Надежду Сергеевну мертвой, кроме няни, пришедшей ее разбудить, был Енукидзе, которому няня Светланы решилась позвонить, побоявшись будить Сталина. Не это ли послужило причиной того, что А.С.Енукидзе убрали раньше остальных членов ЦК?

Н.И. рассказывал, что перед закрытием гроба Сталин жестом попросил подождать, не закрывать крышку. Он приподнял голову Надежды Сергеевны из гроба и стал целовать.

— Чего стоят эти поцелуи, — с горечью сказал Н.И., — он погубил ее!

В печальный день похорон Н.И. вспоминал, как однажды он случайно приехал на дачу Сталина в Зубалово в его отсутствие; он гулял с Надеждой Сергеевной возле дачи, о чем-то беседуя. Приехавший Сталин тихо подкрался к ним и, глядя в лицо Н.И., произнес страшное слово: «Убью!»

Н.И. принял это за шутку, а Надежда Сергеевна содрогнулась и побледнела«. — Это рассказывает Анна Михайловна Ларина-Бухарина в книге «Незабываемое».

«Я никогда, конечно, не видела жену Сталина, но Семен Михайлович, вспоминая ее, говорил, что она была немного психически нездорова, в присутствии других пилила и уничижала его. Семен Михайлович удивлялся: „Как он терпит?!“ — говорила мне вдова маршала Мария Васильевна Буденная. — Сталин, когда это случилось, жаловался Семену Михайловичу: „Какая нормальная мать оставит детей на сиротство? Я же не могу уделять им внимание. И меня обездолила. Я, конечно, был плохим мужем, мне некогда было водить ее в кино“».

«Это сдерживание себя, эта страшная внутренняя самодисциплина и напряжение, это недовольство и раздражение, загоняемое внутрь, сжимавшееся внутри все сильнее и сильнее, как пружина, должны были в конце концов неминуемо кончиться взрывом, — пружина должна была распрямиться со страшной силой…

Так и произошло. А повод был не так уж значителен сам по себе и ни на кого не произвел впечатления, вроде «и повода-то не было». Всего-навсего небольшая ссора на праздничном банкете в честь XV годовщины Октября. «Всего-навсего» отец сказал ей: «Эй ты, пей!» А она «всего-навсего» вскрикнула вдруг: «Я тебе не ЭЙ!», и встала, и при всех ушла вон из-за стола«. — Так видится тайна смерти матери Светлане Иосифовне, дочери Сталина и Аллилуевой, которая тогда была еще шестилетним ребенком и узнала трагедию по рассказам самых разных людей.

«Я с глубоким уважением относился к Надежде Аллилуевой. Она так отличалась от Сталина! Мне всегда нравилась в ней скромность… Потом Надя покончила с собой. Она умерла при загадочных обстоятельствах. Но как бы она ни умерла, причиной ее смерти были какие-то действия Сталина… Ходил даже слух, что Сталин застрелил Надю… Согласно другой версии, которая представляется мне более или менее правдоподобной, Надя застрелилась из-за оскорбления, нанесенного ее женскому достоинству». — Это пишет Хрущев, соученик Надежды по Промакадемии, в то время еще не вхожий в высшие коридоры власти, но бывавший в доме Сталина даже на обедах как ее приятель.

Какие еще могут быть свидетельства?

Держу в руках копии писем Сталина к Аллилуевой и ее к нему, любезно предоставленные мне работниками кремлевского архива. Никогда не посмела бы я, верная своему принципу не читать чужие неопубликованные письма, даже взглянуть на них, но знаю: эта переписка завтра появится в журнале, ее прочитают все, и каждый читающий сделает свой собственный вывод, поймет что-то свое, отличное от других.

Что предстоит понять мне?

С 1928 по 1931 год они изредка перебрасывались письмами, когда он или она уезжали отдыхать или лечиться. Чаще уезжал он.

У каждого своя тональность. Письма Надежды Сергеевны спокойные, холодные, с перечислением мелочей жизни, проказ или успехов детей. Мелькают имена его соратников: Микояна, Орджоникидзе, Кирова. Обращение к мужу всегда одинаково сухо: «Здравствуй, Иосиф».