Элисон Уир - Трон и плаха леди Джейн

— Да, Кэт, приносит. Король загорелся желанием помочь мне. Я навещал его два дня назад в Уайтхолле и, говоря с ним наедине, как мужчина с мужчиной — дабы польстить его юности, — спросил, на какой, по его мнению, даме мне стоит жениться с целью продвижения.

У меня замирает сердце. А я-то считала, что это тут ни при чем.

— И что же он ответил? — беспечно спрашиваю я.

— На Анне Клевской! — хохочет он. — И совершенно всерьез! Но, глянув мне в лицо, наверняка ясно говорившее о смятении, он призадумался. Он серьезный мальчик, от него не дождешься улыбки, но я видел, что он доволен собой. Потом он посоветовал мне жениться на леди Марии, чтобы изменить ее католические убеждения.

— Он питает сильное отвращение к римской вере, — замечаю я. Мне неприятен разговор о женитьбе Тома.

— Это его учителя постарались, — заявляет Том. — Сторонники реформ, они и из него сделали закоренелого протестанта. И оттого привязанность сестры к старой религии его весьма тревожит. Ему, кажется, не терпится женить меня на леди Марии.

— А вам, милорд? — спрашиваю я со всем безразличием, на какое только способна.

— Подобный брак мог бы иметь свои преимущества, — отвечает он, — но, признаться, мне не улыбается эта перспектива. Пусть леди Мария и дочь своего отца, но она чопорная сухая старая дева, да и костлявые женщины вроде нее не в моем вкусе.

Он снова пристально оглядывает меня с ног до головы, словно говоря, что я, с моими округлыми женственными формами, совершенно в его вкусе.

— Вам пришлось бы получить согласие Тайного совета на женитьбу на леди Марии.

— Я пробовал. Они отказали. — Он виновато склоняет голову на плечо. — Это потому, что я не мог не подчиниться желанию моего государя. К счастью, я был лишен возможности сделать это.

Дневные тени удлиняются в холодном мартовском солнце.

— Обычно в это время я совершаю прогулку на свежем воздухе, — говорю я. — Вы не хотите сегодня составить мне компанию, Том?

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, — улыбается он.

Когда мы бродим по дорожке между цветочными клумбами, Том слегка приобнимает меня за плечи и бормочет:

— Я до сих пор думаю о вас с нежностью, Кэт.

Радость вспыхивает во мне. Этого я не ожидала. Значит, он все еще любит меня.

— Я знаю, что пока рано, — говорит он, — но могу ли я надеяться, что однажды вы тоже ответите мне симпатией, как это было четыре года назад?

Его рука по-прежнему обнимает меня за плечи. Я всем телом ощущаю это прикосновение.

— Пока еще слишком рано, — говорю я ему. — Но я была бы рада видеть вас снова.

— Ничто не могло бы обрадовать меня сильнее, — отвечает он с улыбкой. — До свидания.

Три дня спустя он возвращается с букетом цветов. Он вспомнил, что я очень люблю цветы. Мы снова гуляем в садах в сопровождении моих фрейлин, следующих за нами на почтительном расстоянии. Говорим о политике, о придворных новостях, о наших общих знакомых, обо всем на свете, кроме чувств, которые испытываем друг к другу. Затем мы возвращаемся в дом подкрепиться вином и засахаренными фруктами, прежде чем Том тепло со мной прощается.

Дни становятся длиннее. Я живу по своему распорядку: руковожу занятиями леди Елизаветы, шью у себя в комнате, болтаю с фрейлинами — провожу время в надежде, что скоро снова заглянет Том.

На этой неделе он заходил еще трижды, возвращая свет и радость в мою жизнь. И чувство опасности.

— Том, — протестую я, — пойдут пересуды. Будет скандал, мне нужно думать о своей репутации. Король умер совсем недавно, люди будут возмущены тем, что его вдова, которую все считали благочестивой, развлекается с другим мужчиной.

— Ах, боже мой, если б вы и впрямь развлекались со мной! — откровенно усмехается Том.

— Как вам не стыдно! — упрекаю я его, краснея.

Вместо ответа он обнимает меня и целует в губы глубоким и долгим поцелуем. Я никогда еще не ведала такого счастья, но нас в любую минуту могут обнаружить, ибо мои фрейлины совсем близко, так что вопреки своей воле я вырываюсь и отступаю.

— Я настаиваю, чтобы мы сохраняли свою дружбу в тайне! — объявляю я.

— Дружбу? — переспрашивает Том, приподнимая бровь. — Я бы назвал это по-другому.

Он снова меня целует, и снова я вырываюсь.

— Вы пока что будете являться сюда только под покровом темноты, — распоряжаюсь я. — Дайте мне знать, когда вы придете, и я оставлю калитку в стене незапертой. Я сама впущу вас в дом.

В его глазах светится предвкушение.

— Для меня нет ничего более желанного, как приходить к вам ночью, — многозначительно говорит он.

Как бы мне хотелось признаться ему, сколь глубоко отзываются во мне его чувства, но я не смею. Вместо того я заявляю:

— Милорд! Я в возмущении от вашей дерзости!

— Ах, но она вам по душе, моя Кэт! Вам она очень нравится на самом-то деле, — бесстыдно парирует он.

— Что это с нами, Кэт? — бормочет Том, обнимая меня на скамье у камина.

Я поступилась нормами морали во имя секретности и привела его к себе в спальню. Но предупредила, что дальше скамьи ему не пробраться. Я оборачиваюсь к нему:

— Точно не знаю, но мне это нравится.

Том напрягается.

— Это любовь, верно? — говорит он, пристально глядя на меня.

— Да, — шепчу я.

Мы вдруг крепко стискиваем друг друга в объятьях, и он страстно целует меня, щупая языком мой язык. Мы не можем насладиться друг другом.

— Мне не верится, что Господь послал мне тебя, — говорю я.

— Мы должны пожениться! — заявляет Том, когда мы, задыхаясь, ослабляем наши объятья.

— Должны, — соглашаюсь я, — но не сейчас.

— Почему же, любовь моя? Мы можем держать это в секрете, а я продолжу навещать тебя по ночам. С той разницей, что, конечно, буду спать с тобой вон в той постели. Либо не спать — уж как получится. — Он игриво на меня поглядывает, а во мне вдруг поднимается тревога.

— А что, если мне случится забеременеть так скоро после смерти короля? — спрашиваю я. — Может возникнуть подозрение, что это его ребенок. Поднимется ужасный шум. Представь себе, какой будет скандал! Мы должны подождать, по крайней мере, до конца траура.

— Кэт, — уговаривает Том, целуя меня так медленно и чувственно, что я просто таю, — тебе тридцать пять лет. Для всех твоих престарелых мужей ты была, по сути дела, почетной нянькой. Подумай хоть немного о себе, о своем собственном счастье. Вообрази, каково это — иметь в постели настоящего мужчину…

Его губы и пальцы как нельзя более убедительны. Зачем лишать себя того, чего я желаю больше всего другого, говорю я себе, отбросив здравый смысл, рассудительность и соображения морали. До рассвета я и впрямь успеваю почувствовать, каково это — быть в постели с настоящим мужчиной, и соглашаюсь выйти за него замуж в течение недели.