Элисон Уир - Трон и плаха леди Джейн

Том, через Фоулера, передает королю записку с просьбой благословить наш брак. Набитый золотыми монетами кошелек сопровождает эту просьбу. Фоулер возвращается с радостной вестью о том, что его величество одобряет наш союз и готов держать его в тайне.

Когда апрельские почки начинают лопаться на деревьях, нас венчают в Челси. Никто об этом не знает, кроме моего капеллана и двух доверенных фрейлин. Пока что наше счастье остается тайной, ибо мы условились отложить объявление о браке до более подходящего момента. Том по-прежнему живет в своем лондонском доме, посещая меня по ночам — ах, какое счастье лежать в его объятьях! — и посылая мне каждый день письма, полные любви. Когда он приходит, у нас нет времени для разговоров. У нас есть более интересные занятия, ибо он всегда торопится, и часы, улученные для свиданий, летят слишком быстро.

Сегодня Том является в дурном расположении духа; он слишком взбудоражен, чтобы заниматься любовью.

— Они собираются посватать короля за принцессу Елизавету Французскую, — сообщает он мне. — Это возмутительно — женить его на католичке! И когда я попробовал добиться объяснений от моего братца, он лишь ответил, что это выгодно, потому что иначе нам не задобрить Францию. Мы нуждаемся в дружбе короля Генриха. «Черта с два, — сказал я. — Кому придет в голову доверять французу?» И спросил моего бесценного братца, как король примет невесту-католичку, если в его королевстве запретили мессу?

Я притягиваю Тома к себе, заставляя сесть рядом со мной на скамью, и нежно спрашиваю:

— И что же он сказал?

— Понес какую-то чушь, что вроде бы его величество заставит ее осознать свою ошибку, — отвечает Том. — Я сказал ему, что его величество этого не одобрит и предпочтет жениться на протестантке, но он разве станет слушать? Нет. Если уж он вбил что-то себе в голову, то его не переубедишь.

— Идем в постель, любимый, — зову я, обнимая его. — Сейчас мы ничего не сможем сделать. Утро вечера мудренее. У нас и без того мало времени.

— Ты права, Кэт, — устало соглашается он. — Идем в постель, дорогая. Сними-ка свою сорочку.

На рассвете Том будит меня.

— Милая, у меня созрел отличный план! — объявляет он.

— Ммм?.. — бормочу я, разомлевшая от сна и счастливая от вида его лица на подушке рядом со мной.

— Превосходный план, который принесет мне безграничную благодарность короля.

— И что же это за план? — зеваю я.

— Кэт, — говорит он, заключая меня в объятья и целуя, — в Европе, возможно, не так уж много принцесс-протестанток, как недовольно указал мне мой братец, но достойная невеста для нашего короля найдется и здесь, в Англии. Причем настоящая принцесса крови. Я говорю о дочке маркиза Дорсета, леди Джейн Грей. Самому королю она доводится кузиной.

Сон мигом слетает с меня. Конечно, малышка Джейн! Из нее выйдет замечательная жена для его величества.

— Это и правда великолепный план, — вторю я ему. — Они ровесники, и, более того, она чрезвычайно умна и талантлива, несмотря на свой нежный возраст.

— И крошка эта весьма симпатичная, — добавляет Том. — Я видел ее во дворце. И готов поспорить, что ее честолюбивые предки зубами вцепятся в возможность устроить ей столь блестящую партию.

— Еще бы, — соглашаюсь я, вспоминая гордячку леди Дорсет, которую я так и не сумела полюбить, не только из-за ее спеси, но и оттого, что она постоянно третирует свою очаровательную дочурку. И как только Фрэнсис и ее зануда-муж ухитрились произвести на свет леди Джейн, мне непонятно. — Эдуард нечасто встречался с Джейн, но все же я слышала, что он с теплотой отзывается о ней.

— Я уверен, что он предпочтет ее Елизавете Валуа, — с воодушевлением обещает Том. — Да и самой Джейн не на что будет пожаловаться в таком браке. Какая девушка не отдала бы все, чтобы стать королевой Англии?

— Как же ты поступишь, Том?

— Я свяжусь с лордом Дорсетом и изложу ему дело — он наверняка сразу смекнет, что к чему. И затем я предложу, чтобы леди Джейн пожила у меня в доме, пока я обговариваю вопрос с королем, и тот, без сомнения, будет рад такой невесте и благодарен дяде за посредничество. Это наш путь наверх, Кэт. Этот брак принесет мне политическое влияние, которого я заслуживаю, и послужит гарантией того, что я сохраню его на годы вперед.

Том уходит перед рассветом, и когда я встаю, я вижу, что на столике у кровати он оставил раннюю розу. Я беру ее с собой в церковь, а оттуда к завтраку и любуюсь ее красными бархатными лепестками, пока ем свой хлеб и холодное мясо. Закончив, я подношу ее к губам, но тут меня отвлекает тихий шорох у меня за спиной. Обернувшись, я вижу леди Елизавету, которая стоит в дверях и озорно улыбается.

— Подарок адмирала, сударыня? — шаловливо прищуривается она.

— Разве вы не должны быть сейчас на молитве или на занятиях? — спрашиваю я, чувствуя, как вспыхивают мои щеки.

— Я слышу, как он уходит, — говорит она, не обращая внимания на мой вопрос. — Он приходит сюда каждую ночь, не так ли?

— Не знаю, о чем вы, — отвечаю я.

Она снова улыбается:

— Не беспокойтесь, я никому не расскажу.

— А нечего и рассказывать. Отправляйтесь к вашему наставнику.

— Как вам будет угодно, сударыня. Но знаете, я молюсь, чтобы вы были счастливы.

— Благодарю вас, Елизавета.

Когда она уходит, мне в очередной раз становится досадно, что о нашем браке нельзя объявить во всеуслышанье. Я уже устала от этих хитростей. Если леди Елизавета догадалась, что происходит, то другие, наверное, тоже, и челядь болтает. А если пойдут сплетни о том, чем мы тут занимаемся, то страшно даже представить, чем это может обернуться для нас. Нужно убедить Тома открыть брату всю правду. Мы не можем дольше жить во лжи.

Но когда Том возвращается ночью, нет никакой возможности обсуждать это дело, потому что он снова не в духе.

— Черт побери! — кипит он. — Этот упрямый, неблагодарный тупица…

— Что случилось, Том?

— Сегодня днем мой человек Харингтон вернулся от лорда Дорсета, — рассказывает он. — Харингтон изложил ему мое предложение, но его светлость посмотрели на него как на безумца. Затем он сказал, что не имеет большего желания, чем выдать свою дочь за короля, но сомневается, что я смогу осуществить мой план, поскольку я даже не вхожу в регентский совет, а это значит, что советники едины в своем намерении любой ценой не допустить меня на политическую арену.

— Каков наглец! — восклицаю я.

— Боже, как же я разозлился! — рычит Том. — А потом, когда было предложено поместить Джейн под мою опеку, его чертова светлость заметили, что я до сих пор холост — если б он только знал! — и несмотря на это желаю, чтобы он согласился поселить свою дочь в доме, где нет женщины благородного звания и подходящего возраста, дабы надзирать за ее образованием и благонравием. Он сказал, что это было бы неприлично.