Василий Колташов - Мальчик из Фракии

Придворные зашептались, а военные чины гвардии предпочли отойти в тень.

— Это не могут быть авары. Они не сражаются на стороне склавин, — первым нашелся Аркадий, угодливо поклонившись повелителю.

— Гуннов у варваров не может быть столько, — уверенно заметил трибун одной из схол, весь сверкающий от позолоты доспехов. [85] Схолы (shola palatinaes), конные части придворной гвардии.

— Да-да, божественный! Это не гунны, — закивали головами и зазвенели золотыми украшениями придворные.

— Это мне ясно, — мягко развел прямые ладони Тиверий.

— Это твои табуны, император! — твердо произнес комес эскувитов Максим, сорокалетний широкоплечий мужчина с тонко завитой черной бородой. [86] Эскувиты, придворное военное подразделение комплектовавшееся из исавров и при Юстиниане потеснившие по своему значению схолы, а их командир comes excubitorum превратился в ближайшего военного человека при императоре. — Похоже, варвары добрались до государственных конных заводов.

— Почему же их никто не остановит!? Где наша фракийская армия? Где этот Феодот, который мне клялся, что варварский король будет в цепях лежать у моих ног, — развел руками цезарь. Покачал изящной головой.

— Наши войска сейчас в Иллирии, — сказал Аркадий.

— Они измотаны. Часть армии истреблена в засадах, — добавил комес Максим. — Столько месяцев… Чудо, что мы еще имеем силы на западе. Низкий люд продался скифам. Плебс открывает им ворота городов, показывает тропы, вливается в варварские шайки. Феодот пополняет силы лангобардами, зачисленными в федераты. Но раньше осени он не пробьется к нам.

— Язычники по всюду грабят храмы, — сквозь косматую белую бороду процедил патриарх Константинополя. [87] В ранневизантийскую эпоху существовало четыре патриарха: Константинополя, Иерусалима, Александрии и Антиохии. — Бесчисленно убито служителей Христа. До осени так будет продолжаться?

— До осени, святой отец! И до зимы, — отрезал Максим, брови которого опустились как черные крылья. — И столько, сколько нужно.

— Монофизит! — возмутился патриарх. [88] Монофизитство (от греч. monos, один; и physis, природа), течение в раннем христианстве, основанное на вере в то, что Христос обладал только одной природой. Монофизиты признавали, что Христос, Сын Божий, воспринял человеческую природу, однако последняя была поглощена его Божественностью, так что природу Христа следует рассматривать как божественную природу, обладающую, однако, человеческими свойствами. Противники монофизитства считали подобную трактовку человеческой природы Христа неприемлемой.

— Не горячитесь, — вмешался Аркадий. — Мы в безопасности. В столице много войск. В Константинополь варваров не пустим. Повсюду караулы. Стены в порядке. Их укрепили и отлично стерегут.

— Послушайте Аркадия, — добавил император. Округлые щеки его заиграли румянцем. — Не нужно споров. Все христиане братья, а мир меж них угоден богу. Не станем подрожать Диоклетиану, преследуя христиан.

— Господь спасет все верующие души! — важно произнес патриарх.

Придворные перекрестились. Страхи, а не слова внушали религиозность. Склавины были всюду. Владения Византии они уже считали собственной землей. Десятками шли вести о падении городов и крепостей. Войска империи терпели неудачи. Чиновники бежали. Богатые именья разорялись сотнями. Горели виллы уже у самих стен Константинополя. Длинные стены, оберегающие подступы к столице, не удалось удержать. [89] Стены Анастасия (длинные стены) — внешний рубеж обороны византийской столицы, тянувшийся на 42 км. Построены при императоре Анастасии I (491–518 годы правления) в дневном переходе от Константинополя. Их оставили в ужасе от внезапной ночной атаки.

— Все удалитесь, останься ты Максим и ты Аркадий, — мягко распорядился цезарь. — Савва, прикажи позвать племянника Иоанна из Амастрида…

— Андроника, — подсказал Максим.

— Андроника. Который… В каком он ранге? — попытался вспомнить император, но потом резко сменил тему. — Нет оставайтесь. Мы удалимся в башню. Найдется там, где сесть?

— Сейчас распоряжусь, — ответил молодой командир протекторов, в роскошных посеребренных доспехах и богато украшенном камнями шлеме. [90] Протекторы (protectores — защитники) — церемониальная гвардейская часть, состоявшая из двух конных отрядов общей численностью до 1000 человек.

Тиверий поднялся в верхний этаж башни, внимательно осмотрев расставленные у стен дротики и заготовленные для метательных машин снаряды. У лестницы вытянувшись стояли на карауле протекторы. Им было поручено охранять этот участок стены во время визита цезаря. На грубом столе в глиняной вазе лежали зеленые яблоки.

— Как все просто, — сказал Тиверий, усаживаясь на раскладной стул. — Люблю простоту. Говори Максим, говори.

Комес эскувитов оторвался от бойницы, сказав:

— Цезарь, подарки для кагана готовы. Их уже сгрузили на корабль. Для наших войск в Иллирии отправлены все деньги, какие только удалось собрать. Теперь, надеюсь, до холодов мы сможем очистить Македонию от скифов.

— Аркадий?

— Божественный, мы говорили… Не стоит делать вылазку из города сейчас. Солдат достаточно, но если что-то пойдет не так, мы многое можем потерять. Народ ведь недоволен. В городе нет лишнего хлеба. Не следовало бы вооружать димы. [91] Димы — спортивные партии цирков римских городов, трансформировавшиеся в Византии V века в политические. Были четыре основных цвета партий (в одежде этих цветов выступали возничие на ристалищах) — венеты (голубые), прасины (зеленые), русии (красные) и левки (белые). Наибольше значение имели две первых партии. Во время военных действий димы служили основой для городского ополчения. Ворота Константинополя закрыты. Мы в безопасности. Не будем рисковать напрасно. Префект столицы, хотя и болен, со мной согласен. Он только чудом медицины смог предстать сегодня ко двору.

— Как его здоровье? Это… не опасно?

— Поправляется, государь. Он слишком любит жареную птицу. На этот раз аппетит его подвел. Врачи говорят, что он вскоре твердо встанет, но просят его не поддаваться больше чревоугодию. Пороки ведь вредят не только духу.

— Стоит быть проще. Воздержанней. Однако я не согласен со всеми твоими аргументами, мой друг. Димы мы пока не станем вооружать, тут ты прав. Но для поднятия духа подданных вылазка нам сейчас необходима.

— Даже декоративная, — усмехнулся комес.

— Тогда я не спорю. Если все учтено, я не спорю. Ты, божественный, всегда идешь мудрой дорогой. Позвать нашего Андроника?

— Да, пусть поднимется.

На улице у стены Феодосия собрались зеваки. Все знали, что цезарь осматривает укрепления. Люди шептались, с любопытством поглядывая на рослых гвардейцев, всюду расставленных большими группами.