Василий Колташов - Мальчик из Фракии

Погибая в огне лампы, потрескивали крылатые насекомые. Они летели на свет сквозь вырубленные под крышей окна. В холодное время их прикрывали шкурами или забивали совсем. Зимой только огонь освещал дома склавин.

Из соседней комнаты донесся шорох. Потом послышался голос Ирины, распекавшей нерадивых слуг. Ей явно нравилось ощущение собственной важности.

Амвросий искал недолго. Ему попался тонкий свиток, заключавший поэзию Мимнермы. [120] Mимнерм — лирик второй половины VI в.; родился в малоазийском городе Колофоне. Мимнерм — первый дошедший до нас представитель греческой эротической элегии. Стихи покорили мальчика с первых строк:

В мыслях юного римлянина кружились золотые листья, разливались нежные голоса нимф. В центре чудесных дев грациозно плыла богиня любви. Возле нее стоял он — Амвросий. Она ласкала его белой рукой и улыбалась с теплом, которого так недоставало ребенку.

Добравшись до печального конца рукописи, мальчик вздохнул. Любовь и юность в плавно лившихся строках были прекрасны.

«Я когда-нибудь добьюсь совершенного владения словом. Научусь сочинять легко. Все станут удивляться этому», — подумал он.

Чтение все еще давалось трудно, но оно уже приносило радость. Разобрав несколько слов, мальчик мысленно собирал их воедино. Так складывались фразы, начинали звучать четверостишья.

Второй раз склавины вошли в город как к себе домой. Вел их сам союзный князь Даврит. Старая римская колония не сопротивлялась, когда несколько месяцев назад варвары подошли к ее ветхим стенам. Высланный для защиты города отряд пограничных войск дезертировал и нашел место безопасней. Состоятельные граждане бежали, а бедняки и рабы даже не пытались защищать основанную во времена Веспасиана колонию. [121] Флавий Веспасиан — римский император 69–79 годов.

Содержимое богатых домов и торговых складов досталось скифам. Вывезти хозяева почти ничего не успели. Римлян пытавшихся спасти имущество за прочными стенами Маркианополя алчные всадники настигали по дороге. Те, кто ничего не имел, сохраняли жизнь. Те, кто пытался спасти только ее, теряли золото, ткани и вино, но спасали тело для дальнейших забот.

Снова склавины перешли границы колонии прохладным осенним утром. Редкие голоса птиц сливались в тумане с гулом надвигавшейся армии. Белый воздух сеял редкие капли.

Топот копыт и резкие голоса готов пробудили жителей. Феодагат первым вступил в город. Четыре десятка всадников миновали разбитые ворота. Молнией промчались они по пустынным улицам.

Стайки воробьев порхали над красными черепичными крышами домов. Мертвые улицы пахли испражнениями людей и животных. Пятнистые кошки спешили в стороны.

— Гнездо Сатаны! — выругался один из разведчиков.

— Святой боже, заткни ему глотку, — покосился другой гот. Слова раздражали. Доспехи мяли и терли измотанное тело.

Римских солдат не обнаружилось.

— Скачи к князю. Передай, все спокойно, — приказал Феодагат всаднику с болезненными глазами. Потянулся. Устало хрустнул суставами. Послушал, как стучат копыта удаляющейся лошади.

«Поскакал к южным воротам…» — бесцельно подумал начальник готской конницы Даврита. Прошелся языком по сухим губам, ощущая как покалывают усы. Сплюнул на камни мостовой горечь и пыль.

Двое варваров продолжали браниться. Один уже сжимал рукоять меча. Другой поглаживал топор, убранный за широкий пояс.

— Прекратить лай! — рявкнул Феодагат.

Всадники умолкли. Разъехались. Поглядывали друг на друга с болезненной обидой. Щурились и беззвучно ворчали, шевеля устами.

«Взбесились!» — подумал начальник готов. Он понимал, откуда бралась раздражительность у его людей. Им недоставало сна. Хуже стало с едой. Многих скосили болезни. Лето прошло, ночи делались все холодней. Крупные города Византии так и не удалось взломать и выпотрошить. Добыча была. Но жажда грабежа была еще больше. Уже обобранная римская колония ничего не обещала.

Кони устало опускали головы. Глотали ноздрями запах земли.

— Триарий, возьми двух людей и доскачи до той церкви, — указал Феодагат властной рукой. — Хочу знать что там. И еще, захвати мне парочку бездельников из местной швали.

Гот хлестнул коня плетью. Жестом увлек за собой двоих всадников, кутавшихся в шерстяные клетчатые плащи. Феодагат снова прислушался к тому, как стучат о камень старые подковы.

С запада и востока к городу осторожно подошли пешие склавины. На севере гунны кружились на неутомимых конях. Кричали. Играли луками и мечами. Варвары взяли колонию в кольцо по всем правилам войны. Двое суток назад Даврит сходу атаковал вышедшую из Анхиала колонну римлян. Конница отрезала и истребила пехоту. Византийские всадники оторвались. Князь надеялся настичь их здесь. Он ошибся. Они бежали на север в Одесс.

Снизу вверх смотрел на Феодагата тощий парень лет двадцати.

— Значит, солдат императора вы не видели? Ни пеших, ни конных? Так?

— Да, светлый господин, — с трусливым почтением отвечал юноша.

— Успокойся, храбрец. Мы не сделаем тебе ничего, — подбадривал его Триарий. Улыбался круглыми щеками извечного добряка. Мать его была дакийкой, отец — готом.

Большая дружина князя вступила в город. Топот копыт, речи людей и ржание лошадей заполнили улицу. Глухо тянулись походные песни. Девять тысяч всадников разместил Даврит в стенах города. Еще больше воинов разбили лагерь за каменной оградой. Многоплеменное войско давно желало отдохнуть.

— Слава господу, отпустили несчастного парнишку. Думала, зарежут и все. Чего им, скотам, стоит? Ох! Ох! Только бы не заставили нас тут подохнуть с голоду, — прокряхтела старая Иоанна.

Железные шлемы, кольчуги и пластинчатые латы проплывали по узкой улице под окном. Страшно били вдали тяжелые барабаны. Гудели рожки. Феодагат, в золоченом шлеме с белым конским хвостом, ускакал вперед. За ним пронеслось все его готы.

Девочка лет десяти подошла к плохо прикрытой ставне.

— Послал же их сатана, — проворчала старуха.

— Спи, мать. Спи, — отозвался низкий мужской голос из темноты.

«Что у нас брать? Так ты сынок рассуждаешь, а ведь я только вчера достала полмешка зерна, чтобы мы не ели одни опилки и траву» — раздраженно подумала она. Сноха убежала с каким-то скифом, когда те покидали колонию. Их тогда было немного, всего около пяти сотен. Теперь небольшой город затопляла целая армия варваров. Сын всю ночь пил с плотником. С тех пор как он лишился жены, то целыми днями спал либо напивался до козлиных речей.