Герман Нагаев - Пионеры Вселенной

Сергей Андреевич Стрешнев, несмотря на свою молодость и либеральность взглядов, был на хорошем счету у его превосходительства директора гимназии Крона. Важный, бородатый старик из обрусевших немцев, он не столько ценил знания Стрешнева и его способность увлекательно читать лекции, сколько учтивость и аккуратность. Именно за эти качества еще осенью он и рекомендовал Стрешнева репетитором в семью присяжного поверенного Верховского, одного из самых знаменитых адвокатов Санкт-Петербурга.

В назначенное время Стрешнев, застегнув новенький вицмундир на все пуговицы, в большом смущении вошел в роскошный кабинет, устланный дорогими коврами.

– А вот и вы! Отлично! Превосходно! – громко воскликнул сидевший за массивным столом крупный мужчина с черными дугообразными бровями и пышными баками. Он поднялся, окинул гостя быстрым наметанным взглядом и с приветливой улыбкой протянул руку:

– Рад, рад познакомиться. Слышал о вас весьма лестные отзывы… кажется, Сергей Андреич?

– Да, благодарю вас… Я тоже рад, – все еще в смущении сказал Стрешнев.

– Пожалуйста, чувствуйте себя свободно, Сергей Андреич, без всяких церемоний. Наши отношения должны быть простыми и дружескими. Ведь мы с женой вверяем вам Машеньку – самое дорогое и любимое существо.

– Спасибо. Очень славная девочка.

– Вот и расчудесно. Присаживайтесь. Потолкуем. Меня зовут Владимир Станиславович.

– Очень приятно. – Стрешнев опустился в кожаное кресло, Верховский сел рядом на диван, взял со стола инкрустированный ящик с сигарами:

– Не угодно ли, Сергей Андреич?

– Благодарствую, Владимир Станиславович, не курю.

– И отлично делаете. Отлично! Я тоже бросаю. Влияет, знаете ли, на голос… А мне ведь приходится ораторствовать… Ну-с, так ближе к делу… Чтоб не было между нами никаких недомолвок, давайте сразу и порешим все.

– Пожалуйста. Я к вашим услугам.

– Машенька ваша ученица, и вам виднее, сколько раз в неделю с ней нужно заниматься.

– Я полагаю, три раза.

– Отлично!.. Мы тоже так думали… Вы не обидитесь, если я вам назначу, – загадочно улыбнулся Верховский, – скажем, пятьдесят рублей в месяц.

– Пятьдесят рублей! – изумленно повторил Стрешнев. – Благодарю вас… но это так много… Мне, право, неловко…

– Полно, полно, Сергей Андреич, – дружелюбно улыбнулся Верховский. – Неловко и стыдно брать мало. Это унижает достоинство человека. А много – хорошо! Уж вы поверьте мне, старому стряпчему. В этом – внимание, уважение, почет!.. Пойдемте-ка лучше, я вас представлю жене…

С этого дня Стрешнев начал заниматься с десятилетней Машенькой и скоро стал в доме Верховских своим человеком. Пятьдесят рублей сверх жалованья сразу сделали Стрешнева материально обеспеченным. Вскоре произошло неожиданное – Сергей влюбился! Влюбился горячо, самозабвенно. Избранница Стрешнева Лиза Осокина была не только хороша собой, но и близка ему по взглядам и общественному положению. Дочь скромного чиновника, она только окончила гимназию и теперь преподавала в начальных классах городского училища.

К пятому февраля, когда произошла памятная встреча друзей, Сергей уже все свободное время проводил с Лизой. Его участие в рабочем кружке «Народной воли» стало весьма пассивным. Сергей не изменил своим идеалам, а лишь просил товарищей освободить его на время от пропагандистской работы для устройства личных дел.

Встреча со старым другом разволновала Сергея.

После ночи, проведенной у Кибальчича, он был в гимназии рассеян, говорил невпопад, и все подумали, что он нездоров. Стрешнев действительно чувствовал себя больным и, еле дотянув до конца занятий, на извозчике уехал домой.

Вечером у него разболелась голова, и на другой день он поднялся совершенно разбитым. Однако не явиться в гимназию было нельзя: столицу лихорадило, и его отсутствие могли истолковать превратно.

С трудом проведя уроки, Сергей поехал к Верховским. Было неловко пропускать домашний урок. Кроме того, он надеялся узнать подробности о взрыве в Зимнем.

После занятий с Машенькой Стрешнева, как всегда, пригласили обедать. На этот раз у Верховских обедали старые друзья: товарищ прокурора судебной палаты Федор Кузьмич Барабанов – бледный, болезненный и поэтому желчный человек, и сенатор Аристарх Аристархович Пухов – тучный седой старик, у которого большую часть лица занимал тупой мясистый нос. Казалось, что на сенаторе была маска с дырочками для глаз и огромным носом, к которому приклеили усы.

Машенька после урока заглянула в гостиную и, захлопнув дверь, прыснула:

– Сергей Андреич, морж! Посмотрите, пришел настоящий морж…

За столом, где кушанья подавал лакей во фраке, сенатор-«морж» говорил больше всех и казался Стрешневу самой значительной фигурой. Разговор сразу же зашел о событиях в Зимнем.

– Так вот, господа, – назидательно басил сенатор, выставив свой нос и шевеля густыми усами, – государь спасся благодаря лишь божественному провидению. Он задержался с только что приехавшим в Санкт-Петербург принцем Гессенским. Взрыв раздался в тот момент, когда они направлялись в столовую.

– Поразительно! – прошептала хозяйка Алиса Сергеевна, пышная блондинка с яркими губами.

– Было страшное смятение. Но государь проявил большую твердость духа. Вчера и сегодня были совещания у государя, но пока ничего определенного… Поговаривают… – Сенатор, ощетинив усы, поднес палец к губам. – Только это, господа, строго конфиденциально, – поговаривают, что от цесаревича исходит предложение о создании Верховной комиссии под председательством графа Лорис-Меликова, которой якобы будет передана вся полнота государственной власти.

– Граф сейчас же начнет заигрывать с либералами, – с ехидной усмешкой заметил прокурор.

– Не думаю-с… Впрочем, для видимости – возможно… Но главная задача графа, господа, – басил сенатор, – твердость государственной власти. Уж он заставит мазуриков трепетать. Да-с, заставит! Я знаю графа.

– А что, Аристарх Аристархович, – прервала Алиса Сергеевна, улыбнувшись, – злоумышленника еще не поймали?

– Ускользнул, разбойник. Ускользнул и сумел замести следы.

– Да-с… Однако это же конфуз, господа, – картинно развел руками Верховский, – конфуз и позор для всей России.

Все посмотрели на прокурора. Тот пощипал бритый подбородок, сухо кашлянул в платок:

– Не все сразу, господа. Не все сразу. Преступника ищут, и я надеюсь, он скоро будет схвачен.

– Н-да-с, когда рак свистнет! – съязвил сенатор и глухо засмеялся. – Я бы давно разогнал всю полицию, если бы моя власть… – Он сердито огляделся и стал есть.

– А я слышал, что будто бы напали на верный след, – сказал Верховский.