Илья Бражнин - Моё поколение

Они идут, задумчивые и медленные, светлой ночной улицей. Ветер шумит в порводах, скрипит вывесками, треплет лошадиную холку, забирается за ворот старого бараньего тулупа ночного сторожа. Сторож недовольно поеживается и, повозившись, чиркает спичкой. Лошадь мотает головой и вдруг трогается с места. Дома идут медленной чередой мимо, и кажется, будто улица, сбросив мертвенное оцепенение, двинулась и поплыла навстречу ветру.

— Весна, — сказал Мишка Соболь, притихший и задумавшийся.

— Да-а, — протянул Рыбаков, — А знаете, ребята, что девятьсот пятый год называют весной русской революции?

— И верно, — тотчас откликнулся Ситников, — чертовски верно и красиво.

Он поднял лицо вверх и улыбнулся и взял соседа за локоть. Тогда и другие сдвинулись тесней и вышли на середину улицы. Так шли они навстречу набегающему от реки ветру, и вдруг кто-то из них запел.

Потом песня оборвалась. Они остановились. Надо было расставаться. И они расстались. Но они не могли сказать друг другу, как всегда, «до завтра». От угла, на котором они стояли, соединясь в тесный кружок, лежали далекие дороги в будущее.

Фетисов, зная, что в Архангельской гимназии его наверняка провалят на экзаменах, уезжал спустя три дня в Тверь, где у него были родственники и где он думал держать экстерном за восемь классов.

Никишин с первым пароходом уезжал на Мурман.

Ситников, которому волчий билет навсегда закрывал двери в гимназию, поступил делопроизводителем к податному инспектору, но тяготился нудной службой и рвался прочь из Архангельска, мечтая о Психоневрологическом институте в Петербурге. Илюша оставался в архангельской аптеке, куда недавно поступил на работу.

Рыбаков решил пробираться к Новикову в Холмогоры, а оттуда податься по новиковским адресам в Петербург.

Так начинал каждый свой путь, отрываясь от товарищей, но они не хотели думать, что навсегда и бесследно канет их дружба и общее их дело, что никогда не скрестятся разошедшиеся пути. И они поклялись, что хотя бы однажды снова сойдутся все вместе, чтобы так же вот, как сейчас, пожать друг другу руки, вспомнить о старых годах и рассказать о новых, рассказать о найденном каждым из них на новых путях, рассказать о сделанном.

Где бы ни был каждый из них, куда бы ни забросила их судьба, все они должны съехаться спустя несколько лет в этот город и сойтись на этом самом перекрестке. Сперва решили было съехаться к Первому мая. Но потом решили о более раннем сроке, когда весна только начинается, когда только начинался путь их общей борьбы здесь, в Архангельске. Наконец после короткой, но горячей перепалки был назначен точный срок встречи — первое марта тысяча девятьсот двадцатого года.

Lidia, dic, per omnes

Те deos oro, Sibarin cur properes amando

Perdere; cur apricum

Oderit camprum partiens pulveris atque solis?

Лидия, ради неба, мне скажи, любовью зачем ты Сибарина губишь? С солнечных он площадок почему бежит? Выносил зной и песок он прежде.