Б. Кайго - Тигр в лабиринте

Когда они открылись, я увидел воинов, стоящих по обе стены коридора, и тусклый свет вдали, исходящий, как вскоре выяснилось, от массивной золотой двери. Еще миг, и она бесшумно открылась. Мы оказались в огромном лазурном зале, в конце которого возвышался золотой трон. Я дрожал от страха. Жуткая маска правителя яростно смотрела на нас, и сама его зловещая фигура казалась столь огромной, что была под стать маске тигра. Правитель недвижно восседал на троне. На нем были перчатки из золотой сетки и длинный плащ из перьев, и, подойдя ближе, я с ужасом заметил, что перья внизу плаща запачканы чем-то темным. У самых ног правителя стояли чурбан и большая каменная корзина, куда скатывались отрубленные головы.

По периметру зала замерли верные воины, а вблизи трона суетились советники и министры. Тут же стоял голый до пояса палач-монгол, держа наготове огромный топор.

Монах-слуга совершил необходимый обряд, и, как мне показалось, вся церемония прошла в какой-то зловещей постыдной спешке. Наши руки по-прежнему были скованы за спиной, но цепь, связывающую нас, сняли, и первого осужденного толкнули вперед.

Начальник охраны громко зачитал обвинение, воины правителя положили парня головой на чурбан, монах быстренько прочитал молитву и спросил, хочет ли обвиняемый что-нибудь сказать напоследок. Парень стал плакать и умолять о пощаде, но монах прервал его, кивнув палачу.

Монгол поднял топор, и все замерли. Глухой удар, фонтан крови, и голова с мерзким всплеском плюхнулась в корзину. Советники зааплодировали, а правитель издал довольный хрюкающий смешок.

К моему удивлению, Ли Као упал в обморок, но, приглядевшись лучше, я понял, что он попросту пытается дотянуться до левой сандалии. Когда солдаты подняли его на ноги, в кулаке он сжимал пару металлических отмычек, одну из которых тайком отдал мне.

— Послушай, Десятый Бык, судя по всему, живыми нам отсюда не выбраться, — прошептал он, — боюсь, нам не удастся спасти бедных детишек, но один из Циней убил моих родителей, и, если не возражаешь, мы попытаемся перерезать ублюдку горло.

Я-то не возражал, вот только отмычка была слишком маленькой и работать со скованными за спиной руками было, мягко говоря, нелегко. Палач снова и снова взмахивал топором, свита продолжала аплодировать, и моя очередь близилась. Правитель смеялся каждый раз, как голова очередного несчастного падала в корзину, а солдаты отпускали мерзкие шуточки, унося прочь обезглавленные тела. Иногда ноги убитого все еще продолжали дергаться, а кровь из переполненной корзины вытекала, разливаясь по начищенному до блеска полу.

Передо мной остался один человек — мужчина средних лет, худой и немного сутулый, с его лица не сходила странная в такой ситуации ироническая улыбка.

— Цинь Шэнцян, ты посмел не заплатить дань повелителю! Приговор — смерть! — прорычал начальник охраны.

Да, для этого требовалось мужество. Позднее я узнал, что Цинь Шэнцян был одним из самых талантливых писателей и критиков империи. Его имя буквально означало «Вздох Мудреца». Когда он родился, из храма Конфуция донесся гулкий протяжный вздох, поэтому мальчику и дали такое имя. Солдаты сбили его с ног, монах поспешно прочитал молитву и дал разрешение на последнее слово. На лице осужденного появилась усмешка,

— Ешьте больше репы с соей, — вежливо сказал он. — Это хорошо для цвета лица.

Жаль, что я не знал его раньше. Топор взметнулся ввысь, и голова человека, осмелившегося не заплатить дань, присоединилась к остальным. Следующим был я.

— Лу Юй, ты не заплатил штраф за нарушение спокойствия. Наказание — смерть!

Меня поставили на колени. Усмехающиеся глаза Шэн-цяна смотрели на меня из корзины, и пока монах бормотал молитву, я думал, что бы сказать напоследок.

— Твое последнее слово! — выпалил слуга.

Я был просто Десятый Бык и говорить красиво не умел. Поэтому я повернул голову к правителю и громко крикнул:

— Надеюсь, ты утонешь в моей крови, сукин сын!

Как ни странно, мне стало намного легче. Я даже перестал задыхаться от мерзкого сладковатого запаха крови. Но еще более странным было то, что произошло дальше.

Правитель поднял руку, остановив палача. Затем он кивнул, и солдаты подняли меня на ноги и подтащили к трону так близко, что я почти уткнулся носом в зловещую тигриную маску. Разумеется, великого правителя Циня интересовал не я. Кто такой Десятый Бык? Его внимание привлекла та вещь, которую Цветок Лотоса надела мне на шею. Человек в маске протянул затянутую в золотую перчатку руку и дотронулся до таинственного предмета, о котором я пока еще не имел ни малейшего представления. И тут я почувствовал, как глаза по ту сторону маски впились в меня. Цинь сверлил меня взглядом, и с нарастающим чувством ужаса я понял, что он проникает в мой мозг! Затем раздался резкий металлический голос:

— Так-так, значит, жена моего казначея дала тебе это. Что ж, он будет наказан за свою неосторожность.

Я чувствовал, как негодяй копается в моем разуме, вынюхивая и выискивая, словно зверь, почуявший добычу.

— Но ты не знаешь, что это. Ты вообще ничего не знаешь. Твои мысли — глупость и вздор. Я вижу глупого настоятеля, детей, чья смерть ничего не значит, потому что их и так слишком много. Я вижу танцующего призрака и твоего вечно пьяного старикашку. В твоей голове нет ничего важного, и хотя ты ищешь верный корень, ты преследуешь неверную цель!

Человек в тигриной маске поднял голову.

— Солдаты, продолжайте казнь! — скомандовал Цинь. Все это время мои пальцы отчаянно пытались открыть

колодки, и внезапно я почувствовал, как отмычка повернулась в замке.

— Мастер Ли! — крикнул я и, освободившись, бросился на солдат. Его руки тоже оказались свободны, и он цепью сбил с ног палача.

— Быстрее, Десятый Бык! Скорей!

Я схватил топор и, подлетев к трону, изо всех сил ударил по ненавистной мне фигуре.

Однако, к моему удивлению, тяжеленная секира отскочила от плаща, будто его покрывали не перья, а крепчайшая сталь. На мгновение я замешкался, но взмахнул топором и ударил снова. На этот раз правителю повезло меньше. Лезвие, пробив грудную клетку, вонзилось прямо в сердце, и я приготовился умереть как герой от стрел воинов охраны. Внезапно мне показалось, что я схожу с ума.

Солдаты смеялись. Советники смеялись. Слуга-монах мерзко хихикал. Палач встал на ноги и присоединился к остальным. Когда же я повернулся к трону, то застыл от удивления и ужаса. На нем сидел правитель Цинь с топором в груди и хохотал на весь зал.

— Эти глупцы годятся только на то, чтобы играть в игрушки! Но так уж и быть. Хотите играть — пожалуйста, — проревел он, и его пальцы сжали круглую рукоять на подлокотнике трона. Солдаты, стоящие рядом с нами, бросились врассыпную. — Вы ищете Великий Корень Силы? Удачи!