Дереник Демирчян - Вардананк

С налившимися кровью глазами Вардан отдернул полог шатра и обратился к воинам и к ополченцам:

– Судите вы – кто прав и кто виноват!..

Поднялся грозный ропот. Тысячи рук судорожно сжимали камни. Еще миг – и вспыхнет ярость, засвистят в воздухе камни… Гадишо, дрожа, обратился к Васаку:

– Скажи народу слово примирения! Скорей!.. Не время было раздумывать. Нужно было спасти то, что было дороже всего.

Васак быстро вышел из шатра, стал перед полками и народом:

– Столь же отважными, какими я вижу вас теперь, будьте и в войне с арийцами!.. Да будет предано забвению прошлое…

Вардан в молчании ждал народного суда. Это чувствовали и Васак и Гадишо.

– Идите сокрушите атрушаны! – крикнул народу Васак.

– Да будет так!.. – загремел народ.

Подкупленная этим искренне прозвучавшим призывом, толпа бросилась к лагерным атрушаинам и со всей силой своего гнева забросала их камнями. Потом все вновь собрались перед шатром Васака и загремели:

– Давайте нам сюда персов!..

Деншапух захлебывался подступившей желчью и что-то бормотал себе под нос. Дарех свирепо глянул на толпу, но ее грозный рокот заставил его съежиться. Деншапух встретился глазами с Васаком, которого ни на миг не покидала смелость.

Если опасность грозила Деншапуху, то она грозила и Васаку. Но Васак сумел ухватиться за удобный случай: он почувствовал, что среди приверженцев Вардана начался разлад и что этот разлад можно использовать. Надо было только притвориться искренним и проявить бесстрашие.

И Васак потребовал:

– Не трогать персов!.. Их мы будем судить в Арташате… Я ставлю это условием моего примирения с вами. – И он обра тился к Нершапуху: – Вот мои условия: союз с Византией, с гуннами, иверами и агванами; единение среди всех наших нахараров и нахараров армянских областей в Византии; сильное государственное войско. Будет так – я с вами, против персов! В противном случае поступайте со мной, как вам будет угодно.

Васак говорил почти искренне: ведь он начинал чувствовать себя хозяином положения…

– Принимаю твои условия! – ответил Нершапух.

– Я тоже! – отозвался Шмавон.

– Также и я! – произнес Ваан Аматуни, желая таким образом укрепить связь с этими двумя отколовшимися приверженцами Вардана.

Удар был очень силен. Вардан сдержался, отложил встречный Удар на будущее время. С чувством глубокой горечи он почувствовал, что, если не считать двух-трех преданных ему нахараров, он одинок. Правда, с ним народ, но народ еще очень слаб и неорганизован. Значит, провалилось дело, не удалось, полетело в бездну. Вытащи его теперь!..

Он молча удалился в свой шатер. Нершапух, Ваан Аматуни и Шмавон последовали за ним.

– Ты хочешь втянуть в опасную игру всю Армянскую страну! – бросил ему с упреком Нершапух.

– Всю Армянскую страну – да! – упрямо подчеркнул Вардан – Война войной остается.

– Да просветит тебя господь! – промолвил Нершапух, крестясь. – Слушай же мое последнее слово, Спарапет: если ты не помиришься с марзпаном и не примешь его условий – считай, что и я против тебя!

– Государи! Объединяйтесь с ним! Но я – не с вами. Вот я, простой смертный, говорю вам прямо: всю страну Армянскую я подниму! Встанет народ и снесет все: и наши нахарарские полки и вместе с ними нас – и сам сумеет защитить свою родину! Поступайте, как знаете. С вами я дела больше не имею.

Нершапух удалился. Следом за ним вышел и Шмавон.

Остался один Аматуни, подавленный, с опущенной головой.

– Тянем мы, тянем, преступно медлим, оставляем народ без помощи!.. – с горечью махнул рукой Вардан.

– Знаю, я знаю! – с болью отозвался Ваан Аматуни. – Но ведь нахарары к нам не присоединятся. Они ставят непременным словием помощь Византии, гуннов, иверов, агванов, нахараров отошедших к Византии областей… Они требуют создания общегосударственного войска… Ты должен уступить им, нет у тебя выхода!..

– А кто противится этой помощи? Кто выступает против создания общегосударственного войска? Мало еще сил у народа, не подготовлен еще он. Но он должен подготовиться!.. Надо его готовить! А вы теряете время… драгоценное время…

Оставшись наедине со своими приверженцами, Васак долгое время хранил молчание. Молчали и присутствовавшие. События ошеломили их, не дали возможности подсчитать, сколько ударов было ими нанесено и сколько получено и каково значение этих ударов. Персидские воины и жрецы разбежались. Но ведь в конце концов соберутся они где-нибудь, что-нибудь предпримут… Что сейчас думают персидские сановники? Что они говорят о сторонниках Васака?.. Недовольны ими или входят в их положение?..

– Ну, и что же получилось, как все обернулось? Что с полками, с военачальниками нашими? Так они и должны остаться в плену у этих?.. – раздраженно воскликнул Пот.

– Таронец восстал против персидской державы, и он обречен! – заявил Васак. – Но если мы сумеем подавить восстание раньше, чем выступит Азкерт, – обречены и мы! Нужно подготовиться. В этом наше спасение!..

– Но мы были унижены на глазах у простолюдинов!.. – скрипнул зубами Гют.

– Теперь наша очередь возвестить, что етречение было притворным! – усмехнулся Васак; он подумал немного и прибавил:- Но семя разлада уже заронено среди них!

– Да!.. – улыбнулся Гадишо.

– Разъединить их – вот наша задача! – ударяя рукой по рукояти своего меча, сказал Васак; он стал ходить по шатру вдоль и поперек. – Этот безумный таронец будет искать союзников, но мы пошлем людей в Византию и в страну гуннов, и помешаем ему! Мы не позволим ему получить помощь от иверов, агванов и нахараров, армянских областей Византии. Это будет нашим ответом и нашей местью ему за унижение, за то, что он поощрял дерзость простонародья!

Приверженцы Васака разошлись по своим шатрам в настороженном ожидании событий.

Оставшись один, Вардан вызвал Зохрака и крепко его обнял. Он был почти мальчиком, когда Вардан отправил его учиться в Грецию. С тех пор прошло почти четыре года, но как изменился сын! Едва прсбившиеся бородка и усы придавали его лицу мужественный вид. Зохрак возмужал и окреп, в его глазах сверкают теперь воля и уверенность воина. Однс лишь странно: у него появляется нечто вроде покровительственной улыбки, когда он говорит с отцом… Вардана это и смешило и слегка удивляло.

– Очень страдали наши – рассказывал Зохрак. – И совершенно напрасно! Я ни минуты в тебе не сомневался, но решил выступить с нашим отрядом, надеясь, что здесь мы сразимся с персами. Так и случилось!

– Правильно рассчитал! – одобрил Вардан.

– А ты что намерен делать, отец? – озабоченно спросил Зохрак. – Нахарары стремятся к примирению…

Зохрак коснулся больного места Вардан нахмурился. Вопрос о поведении нахараров лежал у него на душе тяжелым камнем. Он описал сыну, что происходит в стране, рассказал о своем решении, затем, пристально взглянув на Зохрака, проговорил: