Дереник Демирчян - Вардананк

Никто не отозвался на эти слова. Некоторые нахарары нахмурились, слушая бывшего азарапета Армении, враждебное отношение которого к марзпану было хорошо известно всем.

– Говорил ты с ним, владыка? – обратился к католикосу Ваан Аматуни. – Сообщил он тебе что-либо?

– Ни слова. Безмолвствует, как камень…

Вардан Мамиконян обменялся многозначительными взглядами с католикосом и затем с Вааном Аматуни. Нахарары хмуро молчали. Невозможно было угадать, о чем они задумались.

– Он марзпан… Его положение иное! – как бы недовольный подобным оборотом беседы, заметил Гют Вахевуни.

– Почему иное? – холодно возразил Ваан Аматуни. – Вопрос ясен: или да, или нет – Сам же ты говорил, государь Аматуни, что и царь царей считается прежде всего с ним… Я хочу сказать, что его положение трудней.

– Это наше общее положение, государь Вахевуни! – возмутился Ваан Аматуни.

– Не знаю, не знаю! – неприязненно оборвал эти пререкания Гют и хмуро оглянулся на Гадишо, который исподтишка следил за ним, по-видимому, разделяя его взгляды.

Тем временем католикос начал жаловаться на перса Деншапуха, на притеснения церкви и на тягчайшие поборы, которыми тот обложил монастыри и церкви.

Ваан Аматуни, которого в качестве смещенного персами азарапета Армении больше всего касались интриги и произвол Ден-шапуха, лишь в угрюмом молчании внимал жалобам католикоса.

Вардан был грустен, говорить ему не хотелось. Он видел, как удручающе подействовал на нахараров непререкаемый тон указа о вероотступничестве и как затрудняются они сказать что-либо решающее. И действительно, вот прошло уже сколько времени после его прибытия и встречи с нахарарами, но никто не произнес еще ни единого прямого слова об указе. Как будто указ этот относился не к ним, а к кому-то другому, чьего решения они и ждали…

Это подавленное настроение возникло у Вардана еще в ту ночь, когда он посетил аштишатский монастырь. Он тогда же осознал, что на его народ надвигается беспримерное, небывалое еще испытание, размеры коего он и затруднялся и избегал определять. И через невиданное это испытание должен был пройти весь народ в целом – со своими крестоянами, сепухами, нахарарами и марзпаном, равно как и со своим духовенством. Что скажет этот народ, когда испытание подступит, нависнет над головой?.. Вот что занимало сейчас все мысли Вардана. Он чувствовал, что медлить далее нельзя, необходимо перейти к делу.

Посланный к марзпану гонец вернулся и сообщил об отказе Васака Сюни участвовать в собрании нахараров и духовенства.

– Государь марзпан просил ответ по написании представить ему, – закончил гонец.

– Значит, остались только мы и с нами совесть наша! – сдерживая возмущение, сказал Вардан – Приступайте же, святые отцы!

Католикос поднялся и, обращаясь к Езнику Кохпаци, торжественно вымолвил:

– Возьми указ царя царей!

Все присутствовавшие встали. Езник Кохпаци взял в руки истрепавшийся от частого изучения свиток указа и выжидающе взглянул на католикоса.

– Обернитесь лицом к западу! – повелел католикос. Все повернулись к западу. Католикос продолжал:

– Святые отцы и нахарары земли армянской! Пробил последний час раздумья для составления нашего ответа. Прочитаем же в последний раз указ царя. Читай, святой отец!

Езник Кохпаци начал читать звучным голосом:

– «Михрнерсэ великий, азарапет Ирана и не Ирана вождям армянским посылает привет великий.

Знайте, всякий, кто под небом живет и законов маздаизма не придерживается, глух тот и слеп и дэвами Аримана совращен!»

В указе восхвалялось вероучение Зрадашта.

Далее следовала основная часть – осмеяние христианства: выставлялась как заблуждение вера христиан в то, что бог создал добро и зло, равно как и смерть.

– «…Если страна Румов (Византия), по причине великого безумия своего, заблуждается и к великому своему урону нашей совершенной веры не приемлет, то почему следуете вы ее заблуждению? Какой веры ваш повелитель держится, ту примите и вы…»

Езник дошел до заключительной части указа:

– «Ныне выбор перед вами: или отвечайте на мое послание слово за словом, или явитесь ко Двору и перед великим судилищем предстаньте!»

– Повернитесь к стороне молитвенной! – повелел католикос. Все повернулись лицом к востоку. Никто не нарушал молчания. Католикос обратился к присутствовавшим:

– Государи нахарары и святые отцы! Что решили вы? Молчание было ему ответом. Католикос вновь обратился к нахарарам:

– Ужели нет у нас друзей во всем мире? И никто не придет нам на помощь?

– Никто! – отозвался желчный и обычно молчаливый Манэч Апахуни. Холодом повеяло от его ответа.

Католикос сдержал свое возмущение.

– Воззовем ко всему человечеству! Пусть оно вступится за нас!

– К кому же воззовем, владыка? – сумрачно спросил Вардан.

– К византийцам, сирийцам, иверам, агванам!.. Вардан ответил не сразу:

– Будем искать помощи – я не возражаю. Надо обратиться ко всем врагам персов. И мы обратимся. Но прежде всего объединимся мы сами, обратимся к самим себе. Готовы ли вы объединиться, чтобы сообща противостоять тирану?

– Мы, пастыри духовные, к сопротивлению готовы. Готовы ли к тому же и вы?

– Готовы! – произнес Вардан.

Католикос обернулся к остальным нахарарам.

– Мы готовы… – отозвалось большинство нахараров.

– Я имею замечание, государи… – поднял голос Гадишо, по своему обыкновению с непроницаемым выражением вперив взор в Землю. – Послание царя направлено «вельможам армянским»… Как же попало оно в руки духовенства и почему отцы духовные участвуют в составлении ответа?

Волна смятения прокатилась по собранию. Вопрос нахарара Хорхоруни показался метким.

– На основании чего полагаешь ты так, государь Хорхоруни? – спросил Ваан Аматуни.

– На основании слов самого указа: «Не верьте пастырям вашим, ибо они обманщики. То, что словом проповедуют, на деле сами не выполняют…» Ясно, что послание обращено к нахарарам и направлено против духовенства!

Католикос вздрогнул и взволнованно обратился к Гадишо:

– Государь Хорхоруни, вождями армянского народа являются все те, кто в дни испытаний проливали за него кровь и будут ее проливать и впредь. А мы свою кровь пролить готовы!

Князь Вахевуни с глубоким удовлетворением заметил, что слова Гадишо задели католикоса, и, будучи не в силах сдержать злорадство, насмешливо сказал:

– Поскольку святейший владыка сам признает, что указ относится к духовенству, которое давно уже стремится присвоить себе нахарарскую власть, – пусть духовенство и держит ответ перед Азкертом!

– Государи нахарары, танутэры страны Армянской! – воскликнул, дрожа от волнения, католикос. – Знайте, мы духовной властью не поступимся! Кровью своей будем защищать завет и дело Григория Просветителя! Не отдадим монастырей и владений наших!