Дереник Демирчян - Вардананк

«Отводит подозрение от себя!» – мелькнуло у Вардана в голове.

– Так неожиданно!.. Если бы я знал заранее, я пригласил бы всех нахараров, мы вместе встретили бы тебя, поехали бы поохотиться…

Вардан вздохнул:

– Эх, прошло время охоты! Тяжкие дни настали -надо держать отчет перед страной…

Гадишо опустил глаза и умолк.

– Собираешь свой полк? – спросил Вардан.

– Только-только приступил, Спарапет! – Да и не думаю я, чтоб война началась в этом году.

– Начнется или не начнется, а готовыми надо быть! – заметил Вардан.

– Успеем, Спарапет, не беспокойся!..

Вардан не знал, как разгадать тайну подосланного убийцы. Разговор не клеился. У обоих собеседников было неспокойно на душе. Вардан не мог уяснить самому себе облик Гадишо, проникнуть в его мысли. Чересчур был он спокоен, чересчур уверенно глядел он на Вардана долгим, свободным, упорным взглядом; трудно было уловить в этом взгляде хотя бы тень скрытой предательской мысли… А какая-то мысль была… Было очевидно, что Гадишо говорил одно, а думал явно другое. Но Гадишо всегда слыл человеком скрытным, замкнутым. Вардан знал это и не сделал ни малейшего намека на свое дорожное приключение. Но почему не заговаривает об этом сам Гадишо? Еще не знает? Или не хочет?.. Возможно, что весть еще не дошла… Весьма подозрительным было и невнимание Гадишо к ране на руке Вардана, тем более что кровь, пропитав перевязку, проступала сквозь нее. Много времени прошло прежде, чем он, наконец, спросил:

– Что это за кровь, Спарапет? Уж не сбросил ли тебя конь?

– Да, что-то в этом роде, – ответил Вардан и пристально взглянул на Гадишо. Последний, как будто начавший проявлять интерес к беседе (так, по крайней мере, показалось Вардану), вновь к ней охладел. Но и Вардан не продолжал начатого разговора: он хотел убедиться, насколько искренне Гадишо заинтересовался его раной. Он переменил разговор.

– Каково было настроение марзпана после нашего отъезда? Нашел ли он общий язык с персами? – спросил он.

– С персами-то легко, ты бы об армянах подумал! – возразил Гадишо.

– А что у него вышло с армянами? – равнодушно переспросил Вардан.

– Да армяне считают его чуть ли не изменником!..

Вардан почувствовал, что Гадишо раскидывает ему сети. И когда Гадишо начал осторожно порицать действия Васака, желая этим замаскировать свое сообщничество с ним, Вардан отпарировал его выпад: он и сам стал осуждать Васака, вместо того чтоб его защищать, надеясь этим усыпить бдительность Гадишо. Но проницательный князь Хорхоруии легко разгадал его маневр и согласился с его мнением. Все было понятно, – но не совсем. Однако взгляд Гадишо все-таки не отрывался от раны на руке Вардаеа, Один раз он спросил о ней и получил неопределенный ответ; спрашивать вторично было бы неосмотрительно.

Вардан чувствовал какую-то скованность в поведении Гадишо, но объяснить ее себе не мог. Он стал тщательнее следить за направлением взгляда Гадишо, за тем, как часто и насколько внимательно разглядывает тот его рану.

– Когда ты выехал из Огакана, Спарапет? – спросил Гадишо.

– Этой ночью.

– Значит, ты всю ночь провел в седле и устал, конечно?.. Позавтракай и приляг отдохнуть…

Гадишо закинул удочку, но успел замести следы…

– Ничего, ехали мы спокойно, – ответил Вардан.

– Ну конечно, спокойно! – согласился Гадишо. – Дорога ровная, коням легко. Хотя в темноте нетрудно и споткнуться… Гадишо ходил вокруг да около…

Вардан нанес ему скрытый удар:

– Все может случиться… если должно случиться…

– Ну да! – согласился Гадишо.

Но пора было перейти к делу. Вардан сообщил о цели своего приезда, напрямик заявив, что должен произвести смотр княжескому полку.

Скрывая свое недовольство, Гадишо приказал дворецкому:

– Передай от моего имени князю Хорену: пусть выведет отряд на берег моря!

Дворецкий исподлобья посмотрел на Гадишо, перехватил его многозначительный взгляд и неохотно вышел.

Когда Вардан и Гадишо выехали из замка, собравшийся на площади народ заволновался и бросился к Вардану.

Гадишо мрачно разглядывал толпу, которая восторженно приветствовала Спарапета.

Конница и пехота были скоро выстроены вдоль берега. К Вардану подъехал молодой князь Хорен Хорхоруни и благоговейно склонился к его руке. Вардан поцеловал его непокрытую голову; он давно знал молодого князя.

– В добром ли здравии князья Атом и Артак? – спросил юноша застенчиво, с любовью глядя на Вардана.

– Ждут тебя с отрядами! – весело ответил Вардан, уже забывая свое намерение во что бы то ни стало расследовать историю с покушением.

Спарапет не мог думать ни о чем другом, когда видел войско. Он подъехал к коннице. Скакуны беспокойно мотали головами, отгоняя мух. Тысячи юных, но суровых глаз были обращены к Вардану. Молодые воины с резко очерченными гордыми лицами казались орлами в человеческом облике, – только приказать, и они ринутся в свой орлиный полет!

Вардан осенил их крестом. Бойцы тоже перекрестились.

– В добром ли вы здоровье, молодцы? – спросил Вардан.

– В добром здоровье, Спарапет… – загремело в ответ.

Глядя на них ласковыми глазами, Вардан проехал перед строем и направился к пехоте. Опираясь на копья быстроногие, широкоплечие стрелки изредка показывали свои укрытые за щитами лица.

Вардан обратился к воинам с приветственным словом:

– Я знаю, братья, что среди вас нет ни одного труса! – начал он. – Закаляйте себя, берегите коней, проводите учения, – близится час испытания! Князь ваш государь Гадишо и ближайший ваш начальник князь Хорен с чистой совестью могут теперь смотреть в глаза народу нашему. Да придаст вам силы любовь к отчизне, дети мои. Будьте здоровы!

Вардан повернулся к Гадишо:

– Вид и вооружение надежны. Ну-ка! – предложил он Хорену.

Хорея громко скомандовал:

– Отряды, стройся!…

Отряды развернулись, построились и приступили к военным упражнениям.

Выставив щиты и подняв копья, медленно начиная свой бег, двинулась вперед пехота; затем, потрясая копьями в воздухе м постепенно ускоряя бег, она стремительным броском кинулась вверх по холму. Мелкими отрядами воины окружили холм со всех сюрон и, взяв в кольцо воображаемый отряд неприятеля, с победными кликами воткнули копья в вершину холма.

Вслед за пехотой выступила конница. Мгновенно сорвавшись, она пустилась вскачь по широкому побережью. Комьями летели песок и галька, земля дрожала от конского топота, и через мгновенье отряд чернел уже вдали, словно тень тучи, пронесшейся шад побережьем.

Затем начался бой конницы и пехоты. Отряды перемешалась, нападая, отбегая и сшибаясь с громкими кликами. Стук мечей о щиты, звон копий, ржание коней, оглушающий топот – все смешалось. Пыль поднялась к небу столбом.