Р. Грейвз - Золотое руно

Ниша, близ которой они сидели, образовывала небольшое святилище Госпожи Мирины (так здесь звалась Богиня-Мать). Статуя Матери из покрытой глазурью глины - спокойная, задрапированная в синее, благосклонно улыбалась круглощекому младенцу Загрею у ее ног, тому, который должен был в страданиях умереть ради блага народа. А рядом с ней поднимался простой приземистый крест, вырубленный из белого мрамора, с двумя впадинами у основания, куда возлагались скромные приношения - фрукты и орехи. Гипсипила усеяла возвышение, на котором стояла Богиня, морским песком и раковинами, а в дорогих серебряных вазах по обе стороны креста стояли благоуханные цветы лилий, которые любит Богиня. Только небольшая пятнистая змейка, которую она держала в левой руке, и серебряная луна, качавшаяся у нее на груди, напоминали посетителям о темных сторонах ее натуры. На ней был венец из звезд.

Гипсипила спросила Ясона:

- Разве это - не прелестное святилище? Как ты думаешь, возможно ли, что наша Госпожа однажды будет изгнана с Лемноса? Злые мужчины могут пренебрегать ею или быть с нею непочтительными, но разве она не останется с нами навсегда?

Ясон покачал головой:

- Отец стал очень могущественен, - сказал он, - а каковы его тайные намерения по отношению к той, что была некогда его матерью, а теперь - его жена, кто может сказать? Но давай не будем позволять теологическим вопросам тревожить наши сердца, которые уже достаточно уязвлены стрелами жестокого Бога Любви. Идем со мной, лучезарная Царица, обратно, в Палату Совета!

И все же перед тем, как уйти, он пошарил в своем мешке и отыскал там три лесных ореха и небольшой ломоть твердого козьего сыра и преподнес все это задрапированной в синее Богине, положив во впадины у основания алтарного креста.

Когда Ясон и Гипсипила вернулись в палату Совета и он правой рукой обнимал ее за плечи, а она его левой за талию, раздался взрыв аплодисментов. Гипсипила была такая высокая, темноволосая и очаровательная, Ясон - такой высокий, светлый и пригожий. Оба покраснели.

Вскоре каждый аргонавт оказался за столом в окружении женщин. Женщина по левую руку держала березовый поднос, на котором в изобилии громоздилась еда - рыба, жареная баранина с каперсами, вымоченными в кислом вине, жареная говядина под соусом асафетиды, дичь, медовые лепешки, тушеные сони (однако почитатели Аполлона вежливо отказались отведать их), спаржа, сушеные белые фиги, ячменный хлеб, вымоченный в оливковом масле, нежный овечий сыр, кратмум, вымоченный в морской воде, и сваренные вкрутую яйца морских птиц. Женщина по правую руку наполняла кубок вином и водой (смесь содержала почти столько же вина, сколько и воды), или молоком, или пивом - всем, чего ни попросишь; иногда она все это смешивала вместе и добавляла меду.

Мелеагр был в затруднении. Самый молодой среди аргонавтов, он был, однако, одним из самых высоких и сильных среди них, с курчавыми черными волосами и правильными чертами лица, довольно меланхолическое выражение которого делало его особенно привлекательным для женщин. Несколько из них набросились на него, схватив его за колени и за руки. Он высвободился осторожно, но решительно.

- Летите в другое место, прелестные пчелки, - сказал он. - В этом цветке меду не осталось.

Они улыбнулись ему, поцеловали его и снова отступили, полагая в душе, что он куда менее наделен мужской силой, чем кажется. Аталанта укрепила их в этом:

- Мелеагр Калидонский - сын царя, - сказала она, - но ни разу еще он не был способен удовлетворить женщину. Его отец, царь Ойней, разгневал однажды некую ревнивую богиню. Если вам нужен возлюбленный, достойный вас, прекрасные девушки, спуститесь на берег, и там найдете свое счастье!

Они с Мелеагром сели рядышком, отдельно от остальных, и сами обслужили себя булькающими похлебками во множестве закопченных горшков у огромного очага, или жареным мясом на множестве железных вертелов. Все общество почти не обращало на них внимания, и после того, как они наелись и напились, они вежливо простились с царицей Гипсипилой. Она рассеянно кивнула им, поглощенная рассказом Ясона о его плавании в Додону, и уверила его, что весь остров в их распоряжении. В уголках зала уже начались любовные игры, и Аталанта сочла постыдным для себя оставаться там.

Ифиноя, смешивавшая вино с водой в кувшинах, подаваемых ей женщинами, проскользнула за Мелеагром и Аталантой.

- О, царевич Мелеагр, - воскликнула она, - куда ты направляешься?

Он ответил:

- Мы с Аталантой отправляемся на охоту.

- Дорогие, - сказала она, - если ваша охота приведет вас на берег, умоляю вас, передайте послание тому темноглазому мальчику. Скажите ему, что я буду ждать его в полночь в пещере над пляжем близ зарослей ежевики и каперсов.

- Я ничего не сделаю с большим удовольствием, - сказал Мелеагр. - Вы послали еды и питья Геркулесу?

- Да, - ответила она, - пылкие женщины, которых ты отверг, взяли это дело в свои руки. Они несут ему целую жареную овцу, бычью ногу, тушеного гуся с ячменем - нет, двух гусей - и шесть галлонов вина. Я сдобрила вино размолотыми семенами мака. Если все это его не усыпит, он - куда большее чудо, чем можно судить по его угрожающей внешности.

Аталанта и Мелеагр вышли через городские ворота, уверенные, что темные леса, которые раскинулись позади на холмах, изобилуют дичью. Но сперва они спустились к "Арго", чтобы передать, если удастся, послание Ифинои. Издали они увидели огромную толпу женщин, жужжавших вокруг Геркулеса, словно осы вокруг упавшего кусочка медовых сот - не только тех, которых отверг Мелеагр, но и всех, которые оказались недостаточно удачливы, чтобы обзавестись возлюбленным - или хотя бы разделить его с другими - в зале.

- Увы, бедняга Геркулес, - улыбаясь сказала Аталанта. - Ему не удастся приласкать одну или двух девиц, не разгневав пятьдесят.

- Геркулес успешно совершал более тяжкие подвиги, чем даже этот, - ответил Мелеагр с кислой улыбкой. - Но интересно, а где же Гилас? Ты его не видишь?

Аталанта описала широкий круг, чтобы избежать внимания Геркулеса, проплыв немного и прошагав вброд, приблизилась к "Арго", где, как она догадывалась, был заточен Гилас. Она заглянула за фальшборт - да, Гилас был там, безмолвно плачущий и неспособный пошевелиться: чтобы нарушить его планы в отношении Ифинои, Геркулес усадил его в огромный медный котел на корабле и завернул края у котла, как заворачивают края фигового листа, укладывая на него маленькую рыбку. Никто, только сам Геркулес своими ручищами или какой-нибудь кузнец тяжелыми и гулкими ударами большого молота, не мог теперь освободить его. Тем не менее Аталанта прошептала свое послание и вернулась тем же путем, что и пришла. Она все еще была в воде, хотя и далеко от корабля, когда что-то гулко ударило по ее кожаному шлему и сбило его. Она услыхала мощный рык Геркулеса: