Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

— Калаид и Зет, — ответил Калаид. — Наша матушка, Орейфийя из Афин, девушкой была увезена фракийскими пиратами, когда танцевала, славя Артемиду на берегах Илисса. Они сделали ее проституткой в Оракуле Северного Ветра на берегу реки Эргинос, и там мы у нее родились. Впоследствии слепой царь Финей из Тинии взял Орейфийю в жены и она родила от него еще двух сыновей, поэтому мы известны как сыновья Финея. Но на самом деле мы — сыновья Северного Ветра.

Затем Гилас выбрал Эвфема, сына Европы из Тенарона, который расположен на мысу на крайнем юге Пелопоннеса, лучшего во всей Греции пловца. По сравнению с другими, он скользил по водной поверхности, словно ласточка, которая, кстати, была и его тотемом. За умение плавать поэты прославляли его как сына Посейдона, хотя его отцом был фокиец Ктимен.

Истина заключалась в том, что Гиласу безумно нравились головные уборы из перьев, и он выбирал всех, кто принадлежал к птичьим братствам. Потом он выбрал Идмона из Аргоса, украшенного золотым гребнем удода. Идмон был наследником аргоского царя, но его мать Каллиопа забеременела им после приятного посещения Дельфийского оракула, и поэтому он считался сыном Аполлона. Он носил алые сандалии и тунику и белый плащ, вышитый лавровыми листьями в честь его божественного отца. Как и Мопс, он изучал науку гадания на птицах.

Следующим выбрали Эхиона, сына бога Гермеса от Антианейры из Алопы. У него символом была змея в честь его отца, и он носил также пышное одеяние вестника, расшитое миртовыми листьями. Он был одним из вестников, посланных Ясоном, и так красноречиво призывал других, что сам себя убедил вызваться добровольцем и поплыть за Золотым Руном.

Как раз в то время, как Гилас выбирал Эхиона, вошел красавец — фессалиец, одетый в плащ и рубаху из кожи не родившихся ягнят. Он был известным храбрецом и искателем приключений, но ненадолго отлучался к себе домой — он жил неподалеку. Завидев Геркулеса, он с радостным криком побежал его обнять. То был Адмет из Фер, фессалийский царь, у которого по приказу Зевса служил Аполлон. Двенадцать лет тому назад он случайно вторгся в ограду нового святилища бога Гадеса, где урывался олень, которого царь преследовал. Тогда жрец Гадеса сказал Адмету, что либо он сам, либо кто-нибудь из его родных должен стать жертвой оскорбленному божеству, иначе проклятие падет на всю страну. Его жена Алкеста, одна из дочерей Пелия, сразу же пошла в святилище и вызвалась умереть вместо Адмета, ибо то была лучшая из жен. Геркулес, проходя через Фессалию с младенцем Гиласом на плечах, случайно услыхал эту историю. Возмущенно крича, что у Гадеса нет права на святилище, ибо его украли у богини Персефоны, он ворвался туда с дубиной, поверг в ужас жрецов Преисподней и в мгновение ока освободил Алкесту. Геркулес высоко почитал Алкесту и потом частенько говаривал с сожалением, что ни одна женщина не любила его так сильно, чтобы пожертвовать за него жизнью. Теперь он наградил Адмета дружеским шлепком, отчего тот завертелся волчонком и полетел через зал, и сказал Гиласу:

— Учти Адмета!

Ибо Адмет был минием, сыном брата Эсона Ферета.

Гилас продолжал выбирать из оставшихся добровольцев, и когда он набрал весь экипаж и осталось найти лишь троих, Геркулес махнул рукой и сказал:

— Достаточно. Теперь пусть оставшиеся разденутся догола и подерутся меж собой нам на потеху, это будет борьба или кулачный бой, все приемы разрешены. Те трое, кто останется на ногах последними, присоединяться к нам.

Началась драка — свирепая и мягкая одновременно, ибо не все двадцать состязающихся всерьез хотели плыть, многие вызвались добровольцами из стыда и мечтали быть отвергнутыми. Некоторые упали и лежали, словно бревна, после первого же слабого шлепка, который им достался, другие дрались с ужасной решимостью, молотя кулаками, брыкаясь, толкаясь и кусаясь. Зрители вопили, поощряя сородичей, кое-кого невозможно было удержать на месте: они вскочили и приняли участие в схватке. Гилас пищал, а Геркулес утробно хохотал при виде лихих борцов, которые поставили друг дружке по фонарю под глазом, прекратили свой поединок по обоюдному согласию и пустились на поиски добычи полегче, они любовались ужимками одетого в кожаный шлем Анкея Маленького с Цветущего Самоса — не Анкея Большого из Тегеи, кормчего, который носил широкополую аркадскую шляпу. Анкей Маленький прикидывался, будто бьется с дикой яростью, но лишь метался туда-сюда посреди драки, увертываясь от ударов, но не нанося их, дабы сберечь силы для заключительной схватки.

Постепенно зал очистился. Теперь на ногах осталось только семь состязающихся: четверо, сцепившихся в клубок, двое, имена которых был Фалер и Бут, дравшихся в сторонке, и Анкей Маленький. Анкей Маленький подбежал к Фалеру и Буту.

— Прервитесь афиняне! — вскричал он. — Вы, как и я, в полной силе. Давайте вместе отметем прочих никчемных дурней и сметем их, словно горный поток.

Фалер Лучник и Бут Пчеловод были очень хитрыми, как подобает афинянам: они знали, что лучший способ оказаться избранными — это разыграть бой напоказ, обмениваясь шумными, но слабыми ударами, полагаясь на то, что их слава бойцов удержит в стороне остальных. Один молодой аркадиец из Псофиса, имевший зуб на Афины, и в самом деле попытался примазаться к ним третьим, но Фалер поддал ему коленом в пах, так что аркадиец рухнул и застонал.

Афиняне прислушались к Анкею, перестали драться и побежали на другой конец зала, где трое борцов пытались повалить четвертого. Анкей присел на корточки, двинув под колени сзади одного из них, микенца, которого Бут схватил за волосы и оттащил. Микенец закачался и упал, Фалер ухнул кулачищем ему в диафрагму. Этот же трюк они повторили с кадмейцами из Фив. А оставшегося подняли в воздух и бросили через открытую дверь зала на грязную дорогу. Так Бут, Фалер и Анкей Маленький стали победителями.

Однако имена тридцати гребцов, кормчего и других участников похода, отплывших на «Арго», не соответствуют тому составу экипажа, который отобрали Гилас и Геркулес. Ибо парочка миниев — те, что из Галоса — в последнюю ночь сбежала, а два вновь прибывших эолийца, мужчина и женщина, заняли их места. Потом мнимые аргонавты хвастали без удержу о своем плавании, хотя, на самом деле, только видели, как «Арго» стоит на якоре в укромной гавани, я приведу точный список, но не сейчас.

День, когда оракул велел спустить корабль на воду, был уже близок, и отобранный экипаж упражнялся в гребле на той же галере — все, кроме Геркулеса, который отлучился вместе с Гиласом навестить своих друзей-кентавров и три последующих дня, да и ночи пил без продыха с Хироном. Члены экипажа, кто не был миниями от рождения, прошли довольно поверхностный обряд усыновления, чтобы считаться миниями. Каждый поочередно выполз из-под колен матушки Ясона, Алкимеды, а затем принялся выть, словно новорожденный, а она сунула ему в рот свернутую тряпицу, вымоченную в овечьем молоке. После этого им снова торжественно дали их прежние имена, и в течение часа они повзрослели!