Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

Товарищи Идмона посочувствовали ему, но на душе у них полегчало: он не увидел в пламени гибель их всех. Они начали отговаривать его от участия в плавании. Но Идмон ответил:

— Страшиться будущего постыдно для жреца.

К Мопсу подошли две трясогузки, разгуливающие по пляжу, и встали близ него, беспокойно трепеща, а потом улетели. Ясон отвел Мопса в сторону и спросил, что они сказали. Мопс ответил:

— Трясогузки — предусмотрительные создания. Они напоминали мне, чтобы я взял с собой на корабль мази, средства для лечения ран, жаропонижающие и другие лекарства. Но я уже сложил в полотняный мешок все, что нам в походе понадобится.

Все было готово к пиршеству, прежде чем солнце достигло зенита, под руководством Аргуса были сделаны последние приготовления к плаванию. Теперь все уселись в круг алтаря и начали с жадностью поедать великолепное жареное мясо, отрезая от больших шипящих кусков своими ножами. Гилас разбавлял ароматное вино в расписных минийских глиняных чашах и подносил каждому по очереди с любезными словами. Вино было сдобрено дикой мятой.

Когда все насытились и расслабились, Аргус встал на ноги и, подняв руку, призвал к молчанию. Вот что он сказал:

— Господа, следуя указаниям, которые дали мне в Афинах Архонты, царь и царица, получившие их от самой богини Афины с увенчанным кукушкой скипетром, я должен был построить корабль для Ясона, миния, наследника фтиотийского царства, корабль, на котором он и его товарищи отплывут в Колхиду на дальний край Черного моря, чтобы вернуть украденное Золотое Руно Лафистийского Овна. Эти указания я выполнил — Ясон одобрил мою работу. Но мои отношения с вами не прекращаются и сейчас, после того, как, корабль построен, решил отплыть на «Арго», так я им горжусь. Не допускаю мысли, что кто-нибудь из вас пожалеет для меня место на нем, хотя я и не присутствовал, когда проводили отбор в экипаж, ибо если корабль, не ровен час, бурей бросит где-нибудь на прибрежные скалы, кто лучше меня знает, как починить его, чтобы он снова поплыл. Но скажите мне, господа, кто из вас — капитан, которому я должен принести, согласно обычаю, присягу? Это Ясон, который волей богов говорят был намечен руководителем экспедицией и выслал вестников, которые призвали всех сюда? Или это — Геркулес, князь Тиринфский, слава и могущество которого неизмеримо превосходят достоинства всех ныне живущих? Я слышал, как некоторые из вас говорили, что было бы безумно самонадеянно со стороны Ясона или кого-то еще претендовать на главенство после того, как Геркулес (он, правда, не стал минием даже по усыновлению) согласился с нами отправиться в путь. Хотя никто из нас не любит подчиняться, если может распоряжаться, все же мы должны выбрать вождя, который будет заключать для нас договоры в иноземных дворах, у которого будет решающий голос на наших военных советах. Что касается меня, я готов повиноваться и Ясону, и Геркулесу, и любому другому, кого бы вы ни выбрали, и больше ничего не скажу, дабы не повлиять на ваше решение, кроме того, что именно Ясону доверил Отец Зевс священную ветвь и что царь Пелий, вдохновленный, возможно, своим отцом Посейдоном, выразил сомнение, вынесет ли мой корабль, каким бы крепким он ни был построен, тяжесть Геркулеса.

Тогда Адмет, Пелей и Акаст закричали: «Хотим Геркулеса!», и все аргонавты подхватили их крик: «Геркулеса! Геркулеса!» Только храбрец выкрикнул бы другое имя, ибо никто не знал, насытился ли Геркулес и восстановил ли он свое обычное добродушие после пьянки на горе Пелион. Геркулес взял баранье плечо, которое Аргус дал ему вдобавок к говяжьему спинному хребту, преподнесенному Ясоном, сорвал с него мясо, которое там еще оставалось, запихал себе в рот, вытер жирные руки о свою гриву и принялся чистить зубы кинжалом. Затем увидев, что над морем с резкими криками летит птица, сулящая недоброе, запустил в нее бараньей лопаткой и поразил ее насмерть.

— Ага, попал, как всегда, — прорычал он, когда все кругом зашумели в изумлении.

Возобновились крики: «Геркулеса! Геркулеса!» Но он простер правую руку и сказал:

— Нет, приятели, не стоит выбирать меня, я слишком часто напиваюсь до бесчувствия. Кроме того, в любой момент этот треклятый вестник Талфибий, которого я зову Навозным Жуком, может подкрасться ко мне бесшумно и сказать: «Привет тебе от царя Эврисфея, благороднейший князь Геркулес. Принеси ему трезубец Посейдона!» Тогда я буду вынужден оставить вас и отправиться совершать новый Подвиг: ибо всякий раз, когда отказываюсь подчиниться, детские голоса в моей башке звучат все громче и громче, так что у меня перепонки лопаются, а невидимые руки щиплют меня за нос и ставят дыбом короткие волосики у меня на висках, там, где кожа особенно нежная. Выберите кого-то другого. После паузы кто-то закричал: «Адмета!», а кто-то — «Анкея Большого!», а кто-то еще — «Кастора и Поллукса!» Но никто не крикнул «Ясона!». Немного погодя Геркулес унял шум и гам, махнув рукой, и сказал:

— Мой несчастливый друг, кентавр Хирон, поведал мне прошлой ночью, что он верит в способность Ясона возглавить экспедицию, если я сам откажусь. «Ты действительно имеешь в виду Ясона, сына Эсона?» «Да, — ответил он. — Олимпийцы оказали ему необычайную милость, а я благодарен ему за то, что он помирил меня с лапифами. Знаешь, он какой? Большинство мужчин либо завидует ему, либо презирает его, а женщины влюбляются в него с первого взгляда. А поскольку женщины и среди дикарей и среди развитых племен держат тайные поводья власти и в конце концов добиваются своего, дар, которым наделила Ясона Богиня Нимфа, — не из последних. Он даже лучший предводитель, чем ты, Геркулес, которым все мужчины восхищаются, и никто из них не завидует, но при первом взгляде на которого любая женщина, если она в своем уме, подбирает подол и с криком удирает». Хирон справедливо славится мудростью, хотя и преувеличивает страх, который испытывают передо мною женщины. Поэтому, отказываясь сам возглавить экспедицию, я готов сразиться со всеми, по одиночке или сразу, кто посмеет оспаривать выбор Хирона. Но пусть никто меня не спрашивает, презираю я нашего Ясона или завидую ему.

Ясон поднялся, чтобы от всего сердца поблагодарить Геркулеса, смиренно пообещав просить его совета всякий раз, как только возникнут сложности или стрясется беда, и всегда ему следовать.

— Очень хорошо, — сказал Геркулес, — но если случится, что я сплю или пьян, посоветуйся с Гиласом. Его смышленость соперничает, а порой превосходит его красоту, и у него вдвое больше опыта дальних путешествий, чем у любого из присутствующих, кроме меня.

Ясон снова поблагодарил Геркулеса тем же смиренным тоном, а затем торопливо заговорил: