Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

— Кентавры не признают Артемиду Олимпийскую, — объяснила Аталанта. — Они возненавидели ее с тех пор, как она перехватила коллегию нимф Рыб в Иолке и тем самым лишила их наслаждений. Трое из них подстерегали меня, когда я спускалась с гор со стороны Осы, и, несомненно, попытались бы учинить надо мной насилие, если бы я не пустила в них стрелы. Я начала стрелять немедленно и сама залегла в засаду, как только увидела, что они ко мне крадутся, я застрелила двух оставшихся. Чтобы избежать преследования их духов, я их оскальпировала — конские гривы, которые носят кентавры, легко снимать — и тем самым сделала их бессильными против себя, ведь их сила заключена в волосах. Нет, не бойтесь, капли крови, которые падают со скальпов, принесут кораблю удачу, а не беду.

Рассказ Аталанты поверг Ясона в ужас. Что бы она ни говорила, а духи кентавров, его родичей, почти наверняка явятся к нему отомстить за себя! И все же он не мог рисковать и вступить в спор с Артемидой. Наконец он сказал:

— Поскольку ты не убила моего приемного отца, Хирона, я могу тебе простить. Но, если бы ты убила моего приемного отца Хирона, тебе бы несдобровать.

— А разве я забыл тебе сказать, — вмешался Геркулес, — что мой старый друг-кентавр мертв? Вчера умер. Он, Гилас и я так чудесно проводили время — пировали, рассказывали о том, о сем, а затем… Не могу точно вспомнить, с чего началось, но помню, что какой-то другой кентавр начал заводиться и корчить мне рожи. Я шлепнул одного из них, и наверняка немного перестарался, потому что он смолк на веки. Другие завелись и решили отомстить за покойного.

— Геркулес убил около шести кентавров, — сказал Гилас. — И опять детские голоса у него в голове звучат. Тот человек пытался его удержать, чтобы он все племя не истребил, но нарвался на одну из его стрел. Геркулеса одолели угрызения совести, как вы себе и можете вообразить, и мне пришлось утешить его еще одним кувшином вина. Вот почему мы так опоздали на берег.

Он называл Хирона «этот человек», чтобы не призвать его дух.

— Кентавры — это чума, — сказал лапиф Корон. — Они напали на моего отца Кенея без всякого повода и забили его до смерти сосновыми бревнами. У меня всегда сердце начинает радостно биться, когда я слышу, что убит кентавр.

Тут Орфей поспешно заиграл умиротворяющую мелодию и запел:

— Спой еще раз строфу, фракиец, — сказал Геркулес. — Ты прав. Давайте забудем несчастных кентавров. Ты не держишь на меня зла, Ясон?

Ясон не отвечал, пока Геркулес не повторил свой вопрос угрожающе, и тогда тот сказал сорвавшимся голосом со слезами в глазах:

— Этот человек был благороднейшим из всех моих знакомых, и я бы очень дурно подумал о себе, если бы не пролил слез при этой новости, ибо я вижу, что даже из глаз отважного Пелея бегут слезы, а плечи его вздымаются от рыданий. И тем не менее уж лучше, чтобы мой дорогой приемный отец и мои друзья-кентавры пали от твоей руки, благороднейший Геркулес, чем от чьей-нибудь еще. Ибо я знаю, что по возвращении в Грецию ты задобришь духа этого человека самыми великолепными приношениями и что ты и других духов не забудешь. Он и сам немного виноват, — ему следовало удержаться и не пить: вино — проклятие кентавров, как он сам часто говорил.

Так Ясон смягчил нарастающий гнев Геркулеса.

— Друзья, — сказал Аргус, — я предлагаю, чтобы мы воспользовались послеполуденным временем и выплыли из Пагасейского залива, прежде чем Пелий вышлет в погоню галеру.

— Спой эту песню еще раз, Орфей, — повторил Геркулес. — Кстати, Лин, учитель музыки, которому я когда-то вышиб мозги его же лирой, занудный педант, не был твоим братом?

— Забудь мрачных эпизодов, Геркулес, — с печалью сказал Орфей и вскоре снова ударил по струнам.

«Арго» задержался не только в Метоне. Ясон вынужден был сойти на берег в бухточке посреди залива, называвшейся с тех пор Афета (или «берег расставания») и там принести Светлой Артемиде в жертву козленка, которого купил у пастуха за несколько кусков фигового хлеба. Но жертвоприношение их надолго не задержало, а Мелеагр уговорил Аталанту возложить скальпы кентавров на тот же алтарь, и у всех полегчало на сердце.

Вот какова история Аталанты: аркадиец Иас, один из вождей того самого царя Ойнея Калидонского, который посадил первый виноградник в Этолии, хотел сына, и когда его любимая жена умерла, родив дочь, которую назвали Аталантой, он приказал своему управителю бросить девочку в горах, чтобы она искупила этим убийство своей матери. Однако никто не посмел бросить ребенка, ибо дух ребенка куда труднее отогнать, чем дух взрослого. Управитель передоверил эту задачу своему помощнику, его помощник — свинопасу, а свинопас — жене. Жена свинопаса положила Аталанту на пороге горного святилища Артемиды Медведицы и сообщила свинопасу, что приказ Иаса выполнен. Говорят, будто настоящая медведица приходила каждый день с гор, чтобы кормиться медом в святилище, и позволяла Аталанте прикладываться к своим соскам. Аталанта была посвящена Богине и стала прославленной охотницей, когда она выросла, она бежала через лес или по пересеченной местности быстрее всех в Греции.

Вскоре огромный вепрь принялся опустошать поля и сады Калидона, в наказание, как считалось, за то, что царь оскорбил Артемиду, Госпожу Диких Зверей: Ойней не выделил Богине доли из жертвы, предложенной всем Олимпийцам, потому что ее лисы хозяйничали в его винограднике. Сперва никто не решался выйти против вепря, но наконец Мелеагр, царский сын, собрал отряд храбрых юношей со всех сторон Греции и пустился его преследовать. И все же Мелеагр избегал открытого нападения на вепря, не заручившись согласием Артемиды, и отправился к святилищу Медведицы с подобающим даром. Главная Жрица одобрила храбрость и благочестие Мелеагра, и не только благословила охоту, но и послала Аталанту принять участие в ней. Это вызвало неудовольствие его товарищей, среди которых были Идас, Линкей, Кастор, Поллукс, Адмет, Анкей Большой и Пелей. Все они сперва отказались охотиться в обществе женщины, сказав, что это принесет им неудачу. Мелеагр ответил, что если они сейчас откажутся от охоты, Артемида, вне сомнений, накажет их столь же сурово, сколь наказал и его отца Ойнея. И они пошли охотиться в очень скверном настроении, договорились, что тот, кто убьет вепря, получит его шкуру.

Аталанта устыдила их, первой выследив вепря в чаще, где тот укрылся. Но они отнеслись к ее словам пренебрежительно — она велела им молча окружить чащу и лечь в засаде с луками и дротиками, пока она не поднимет вепря. А они вместо этого с шумом вломились в пролесок, громко вопя, чтобы испугать зверя. Вепрь налетел на них, убил двоих из них и еще двоих покалечил, включая и Анкея Большого. Аталанта взвалила Анкея на плечи и утащила его в безопасное место, пока вепрь терзал тела его товарищей. Она оставила Пелею сеть убить зверя дротиком, но хотя вепрь все еще был занят своим грязным делом, Пелей убил нечаянно своего тестя, а вепрь убежал невредимый.