Роберт Грейвз - Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 5. Золотое руно

Все вернулись в город. «Арго» снабдили более тяжелым якорным камнем, а легкий был возложен как приношение по обету в храме Посейдона, где его и ныне можно увидеть. Затем всем Олимпийским богам и богиням по очереди предложены были кровавые жертвы. Но ни одного приношения не сделали Триединой Богине, ибо ей поклонялись люди-Медведи, пеласги Проконеса и троянцы. Кизик ненавидел ее. Лишь за несколько дней до того он возглавил вооруженный поход на Медвежий остров, жители которого бежали от него, и там застрелил одного из львов, посвященных Богине под именем Реи, которые бродили по горе Диндим. Он дерзко сделал из шкуры зверя покрывало для своей брачной постели.

Орфей побудил Ясона удалиться тайно с ним и несколькими другими и умилостивить Богиню приношениями на ее священной горе и сказать ей в молитве, что в жертвоприношении ей было отказано по причинам политическим, а не из вражды или презрения.

Ясон и слушать его не стал, ссылаясь на то, что должен добиться полного доверия Кизика и тем самым обеспечить себе щедрое пополнение корабля припасами; сказал, что тайный уход из города на Медвежий остров, конечно же, будет понят как измена. Так что никаких переговоры с Богиней места не имели, и свадебный пир продолжался под покровительством Олимпийцев. К концу его один из аргонавтов, кто именно неизвестно, выдал секрет их поездки в Колхиду. Несколько долионов тут же вызвались добровольцами, но Ясон не смог найти для них места на «Арго». Сам Кизик выразил желание плыть с ними и, будучи опытным кормчим, который дважды хаживал в Колхиду, стал бы желанным членом экипажа; ибо Тифий страдал от колик и не мог ни есть ни пить ничего кроме овечьего молока и ячменной каши. Кизик предложил, что Тифий останется во дворце, где о нем позаботятся, а он возьмется за руль. Но Тифий заявил, что он вполне здоров и что не уступит руль самому Посейдону, пока плавание не завершится, ибо богиня Афина вверила рули его особому попечению. А царица Клета, в частности, поклялась, что если Кизик отплывет с Ясоном, она немедленно отправится в отцовский дом в Перкоте и больше не вернется; ибо она не останется в одном доме с глупцом, а только глупец может доверять Ясону — человеку с белесыми ресницами.

Таким образом, на пятый день аргонавты снова приготовились к отплытию. Кизил пожелал, чтобы все Олимпийцы благословили «Арго», и преподнес экипажу богатые подарки: кувшины с вином и зерном, рубахи из египетского полотна и расшитые плащи. Ясону он подарил копье с широким наконечником и древком, инкрустированным раковинами, которое принадлежало некогда царю Энею; а Ясон отдарил его золотым кубком (одним из прощальных даров Гипсипилы), на котором был выгравирован непрерывный орнамент из бегущих оленей, и фессалийскую уздечку с серебряными удилами. Они ударили по рукам и стали братьями. «Я надеюсь никогда больше не увидеть этого человека», — пробормотала Клета, едва увидала широкую спину Ясона.

Веяло свежим ветром с юго-запада. Когда они вкатили на борт оба якорных камня и Аргус вручил долионам концы тросов, чтобы держали их, пока экипаж не займет места, внезапный порыв ветра, обрушившийся с горы Диндим, завертел «Арго», как волчок, и сбросил в воду людей. Никто не пострадал, и Кизик сказал, смеясь:

— Кажется, вашему «Арго» не хочется покидать наш гостеприимный берег. Взгляните, как он вертит носом!

Клета предупредила Кизика еще до того, как «Арго» скрылся из глаз:

— Дорогой мой, позаботься, чтобы еще несколько ночей на берегу стояла бдительная стража. Ветер, который завертел корабль Ясона, — предупреждение от бога, что Ясон намерен вероломно вернуться теперь, после того, как разнюхал наше местоположение, и умертвить нас во сне.

Кизик ответил, что если бы любая другая женщина сказала что-то в таком роде, он назвал бы ее невеждой, способной накликать беду. Клета сказала:

— Но, если уж так говорю я, а никто другой, почему ты пренебрегаешь предупреждением?

И настояла на том, чтобы стража дежурила день и ночь.

Бриз утих на заре, когда «Арго» прошел немало. Суши нигде не было видно. Небо было пасмурным, хотя дождь почти что перестал. «Арго» окружали серо-зеленые воды — и ни корабль, ни скала, ни риф не нарушали их однообразия до самого горизонта. Ни Тифий, ни Аргус, ни старый Навплий (прадед и тезка которого первым научился править судном по Полярной звезде) не могли точно определить их местонахождения.

Ясон спросил Навплия:

— Какой погоды нам сегодня ждать?

Тот покачал головой.

— Я выходил в море и мальчиком, и мужчиной каждый сезон вот уже тридцать лет — и все же не беру на себя смелость тебе ответить. Море для меня — словно лицо старой бабушки для ребенка. Я никогда не могу прочесть по ее чертам, что творится у нее в душе и чем она разразится в следующий миг — только что могло быть полное спокойствие, и вдруг — шторм. Спроси Корона — его ворона может безошибочно предсказывать погоду.

Идас рассмеялся и сказал:

— Кто много смыслит в погоде, ни на что другое не годен.

Ясон задал свой вопрос Корону, который ответил просто:

— Жди шквала с северо-востока.

В разгар утра на северо-востоке у горизонта начало проясняться, и ветер задул внезапно то с одной стороны, то с другой.

Усталый Тифий сказал своим товарищам:

— Несомненно, это — начало шквала, который предсказал Корон. По моим подсчетам мы уже в одном дне пути до Босфора. Но мы не можем надеяться проплыть через него при северо-восточном ветре. Я слыхал, когда такой ветер дует день или два, течение в Босфоре набирает скорость в пять-шесть узлов; нам против него не подняться, даже если сам ветер затихнет. Когда шквал нас нагонит, давайте пойдем по ветру, обойдем Бесбикосские острова и подойдем к песчаным пляжам близ устья реки Риндакос, которое расположено к юго-западу отсюда. Это для нас — самый разумный курс, если мы желаем избежать кораблекрушения. Давайте лучше снова замаскируем корабль: поднимем темный парус и скроем Овна под Белой Лошадью.

Аргонавты принялись кричать:

— Нет! Нет! Почему бы нам снова не воззвать к Амфитрите, чтобы еще раз даровала нам для плавания этот превосходный юго-западный ветер? Ну, Орфей, соверши обряд!

Орфей покачал головой.

— Наш предводитель Ясон, — сказал он, — отказался принести жертвы Богине в то время, когда мы почтили Олимпийцев, не последовал он и моему совету — не взошел на гору Диндим, чтобы ее там умилостивить. Он даже дерзнул стать кровным братом царя Кизика, который убил священного льва Богини и открыто провозгласил себя ее врагом. Как мы можем теперь надеяться, взывая к ней под именем Амфитриты, добиться от нее хотя бы улыбки? Неспроста порыв ветра примчался давеча с горы Диндим и завертел наш «Арго». Я сразу же прочел в нем предупреждение Богини: мы не должны отплывать, пока не заслужим прощения; но об этом слишком поздно говорить. То было дурное дело, и мы все должны терпеливо принять его последствия!