Мор Йокаи - Сыновья человека с каменным сердцем

И вот теперь, когда Пешт освобожден и Рихард мог, казалось, выполнить свое обещание, выяснилось, что это не так просто, что для этого надо снова рисковать своей жизнью.

Женщина, которую он разыскивал, от которой должен был узнать о местонахождении сына Отто Палвица, схвачена и увезена в Буду, брошена в темницу.

Эта незадачливая баба словно играет в прятки с судьбой. Когда ее искал Палвиц, она жила в той части страны, которая была занята венгерскими войсками, а когда поисками занялся Барадлаи, ее заточили в крепость австрийцы!

А ведь только она одна знает, где ребенок.

Да оно и понятно: не принято рассказывать всем и каждому о горестной судьбе таких несчастных детей.

До тех пор, пока на земле будут обитать мадьяры, не перестанет раздаваться упрек: зачем понадобилось осаждать крепость в Буде?

Но разве можно было поступить иначе?

Спросите, зачем женщины Карфагена остригли свои длинные золотистые локоны и смастерили из них тетиву для арбалетов? Зачем в эпоху пунических войн красивые девушки добровольно похоронили себя под развалинами храма Дагона? [100]

Спросите, почему, находясь среди величайших чудес света – «висячих садов» Семирамиды, – народ Израиля оплакивал руины своего священного города?

Почему в течение полувека два миллиона воинов с крестом на груди и с мечом в руке отправлялись за тысячи миль, через сушу и моря, отвоевывать город Иерусалим?

Как случилось, что фанатический патриотизм русских заставил их поджечь свою захваченную врагом древнюю столицу Москву?

Отчего выпал меч из рук великого Наполеона и корона слетела с его головы, когда он увидел занятый врагом Париж?

И спросите еще, почему вновь и вновь старцы и юноши Италии устремляются со всех концов страны к городу на семи холмах, чтобы умереть или победить? Почему не перестают они нарушать покой целой половины мира своим неистовым криком: «Roma о morte!» [101]

История ответит на все эти вопросы. Она ответит также и на вопрос: «Зачем понадобилось осаждать крепость в Буде?»

Возможно, ареопаг истории осудит нас, венгров, как и тех, кого мы перечислили. Но суд поэзии оправдает, нас. Слова поэтов, начиная от царя Давида и до Виктора Гюго – «Иначе не могло быть; так должно было случиться!», – подтвердят нашу правоту, А истина, высказанная поэтом, – вечная истина!

Тем же, чем был Карфаген для пунического народа, Иерусалим – для народа Израиля, священная земля – для христиан всего мира, Париж – для французов, Москва – для русских, Рим – для итальянцев, – была для нас крепость в Буде.

То было бьющееся сердце нашей отчизны…

То был зримый лик великой, идеально прекрасной Матери-родины…

То было честное имя отца законнорожденного ребенка…

Можно ли было не слышать лихорадочного биения этого сердца?

Не предаваться горю, видя этот скорбный лик?

Сносить глумление над именем отца?

Мне нередко приходилось слышать от мужчин, – казалось бы самых хладнокровных, спокойных, уравновешенных и благоразумных, которые отчетливо сознавали причины своих поступков, такие слова:

– Если бы кто-нибудь дал мне пощечину, я вызвал бы его на дуэль. И либо я убил бы его, либо он – меня. Окажись мы оба ранеными, едва оправившись, мы бы снова принялись драться на шпагах. Я бы резал своего противника ножом, душил петлей, добивал кулаком; если бы стал тонуть, то и его увлек бы за собой на дно!

Так вот захват врагом крепости в Буде был для венгерской нации такой пощечиной.

Итак, посмотрим: если титанам удастся заполучить в руки гром Юпитера, не окажется ли низвергнутым и сам Юпитер?

Десять дней прошло с тех пор как первый отряд гусар промчался по улицам Пешта. Десять дней танталовых мук! Целая нация ежедневно взирала на каждый камень крепости в Буде: перед ее глазами высилось маленькое, жалкое укрытие врага, который уже не в состоянии себя защитить, но способен еще огрызаться, крушить, мстить. Для военного искусства новой эпохи уничтожить это вражеское гнездо было делом одной ночи. Но если б венгры заняли крепость, они вызвали бы разрушения, которые пришлось бы восстанавливать чуть не зек.

С вершин окружающих гор можно было обозреть закоулки этой крепости. Осаждавший мог видеть ее всю, словно читать раскрытую книгу. Ее оборонительные сооружения представляли собой всего лишь ветхие кирпичные стены, без каких-либо выдвинутых вперед фортов. Крепость была плохо обеспечена водой, единственный акведук был возведен на берегу Дуная, Стоило осаждающим разрушить его, и на другой же день жажда выгнала бы из крепости весь гарнизон.

В чем же тогда заключалась чудодейственная сила сопротивления этой крепости?

Дело в том, что у ее подножья простирался Пешт, В ответ на каждую пулю осаждающих те, что сидели в крепости, осыпали Пешт огнедышащими снарядами.

Замысел, разящий в самое сердце! Осажденный говорит нападающему:

– Если ты обнажишь против меня меч, я не остановлюсь перед тем, чтобы пронзить сердце твоей дочери, твоей жены, твоего спящего в колыбели ребенка.

Так и поступил враг.

Спустя десять дней после того как неприятель покинул Пешт, в Буду, туда, где расположены источники Визивароша, примчался отряд гусар. На бомбовой площади стояли два австрийских пехотных подразделения о двумя пушками. Оказавшись в зоне досягаемости артиллерийского огня, гусары сразу же были встречены огнем из орудий, осыпавших их картечью. Град осколков дробно застучал по стенам домов. Собравшаяся возле кофейни толпа зевак глазела на смертоносную игру. Снаряды пролетали над их головами. Но вот один из осколков отскочил от мраморного порога кофейни и сразил насмерть сидевшую за кассой восемнадцатилетнюю девушку.

Взвод гусар отошел к источнику Часарфюрдё, а австрийская пехота вместе с пушками отступила за защитные дамбы водоотводного канала. Только три гусара рысью преследовали врага до самого шлагбаума, сколоченного из тяжелых бревен. Осмотрев под свистом пуль дамбы, гусары не спеша вернулись на исходные позиции. Конь одного из них, поскользнувшись на ровной мостовой, сбросил седока и убежал. Но его поймали стоявшие возле кофейни горожане.

В полдень чудесного солнечного майского дня первое подразделение гонведов атаковало установленные неприятелем в Буде заграждения. Это был десятый пехотный батальон.

Все офицеры шли впереди боевых колонн. С бастионов крепости наступавших обстреливали двенадцатифунтовыми ядрами, а установленные у арсенала мортиры забросали их бомбами. Непрерывная ружейная пальба, встречала из-за оград их появление. Но ничто не могло остановить героев, они рвались вперед.

Внезапно массивные ворота заставы широко распахнулись, и спрятанные там пушки выпустили по стремительно подвигавшемуся вперед батальону убийственный залп картечи.