Тулепберген Каипбергенов - Сказание о Маман-бие
- Название:Сказание о Маман-бие
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1985
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Тулепберген Каипбергенов - Сказание о Маман-бие краткое содержание
Перевод с каракалпакского А.Пантиелева и З.Кедриной
Действие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.
В том вошла книга первая.
Сказание о Маман-бие - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Что за добыча досталась тебе, сынок? — спросил Омар, осторожно поглаживая мешок с зерном. — Ого! Уж не пшеница ли?
— Она самая. Есим-бий привез. Там и Маман-бий оказался, велел засеять. А конопля для рыболовных сетей пойдет да для силков.
— Откуда они-то взяли?
— Привезли из Шаббаза, и узбеки с Есим-бием приехали.
Обе жены не сводили умильных взглядов с усталого мужа, радуясь его возвращению. Но старик Омар не дал им долго засиживаться.
— Пошли сеять, а то и дня не пройдет, как семена будут съедены. Ну-ка, снохи, спеките всем по лепешке в золеив поле!
На широком поле закипела работа. Ярмо тянул Нурабулла с женами, а старик шел за сохой. Глядя на них, потянулись сеять другие.
— Омар-ата, если можно, когда вы кончите, мы с мужем впряжемся в ярмо, а вы уж не откажите сохой управлять! — попросила молодуха, показывая старику мешочек с пшеницей.
— Готовьте землю, а коли я устану, Нурабулла поможет, — милостиво согласился Омар.
— А по силам ли это будет человеку, у которого пара молодых жен? — раздался чей-то насмешливый голос.
Все мигом обернулись. Перед ними красовался на своем скакуне сам Есенгельды-бий. Абадан тотчас же смекнула, что это ее он пытается уколоть за то, что самовольно перестала быть вдовою кунграда.
— Наш муженек не только с парой жен, с четверкой целой шутя управится! — отрезала она. Нурабулла самодовольно ухмылялся, а румяная, обильно вспотевшая под ярмом младшая жена фыркала от смеха.
С тех пор как Есенгельды-бий решил не плевать против ветра, ему не доводилось терпеть по две неудачи в один день. А дерзкий ответ Абадан был уже второй сегодняшней неудачей. Первую потерпел он в разговоре с Шарипой, к которой отправился после случая с Айдо-сом, опасаясь, как бы и молодой Курбанбай-бий не перешел на сторону Мамана. Считая Шарипу мешком мудрости ее сына, Есенгельды завел с ней душевный разговор наедине:
— Поддерживаете ли вы, апа, известный вам указ Маман-бия?
— Если хотите, чтобы я его поддержала, найдите мне достойного мужа, — отрезала Шарипа.
— А есть ли у вас желание любить мужа и рожать ему детей?
— Какой толк от любви, если дети не родятся!
— А вот Маман-бий нерожающих женщин и людьми не считает!
— Пусть отсохнет поганый язык у того, кто скажет, будто мы рожать не сможем!
Есенгельды-бий самодовольно захохотал, но уже на обратном пути из аула Шарипы сообразил, что это доброе пожелание скорее обращено к нему самому, чем к ненавистному Маман-бию. Дерзкая вдова обманула его ожидания…
В аул Бегдуллы Чернобородого Есенгельды-бий стремился попасть в отсутствие Мамана, чтобы там, где началось действие Маманова указа, узнать истинное отношение к нему народа. Настроение людей этого аула покажет настроение всех других. Потому-то он и пытался запутать Нурабуллу и его жен оскорбительными намеками, утопить их в потоке словесных хитросплетений, а потом вывести в угодную ему самому сторону. Не удалось. И он подступился к Нурабулле с другого конца:
— Нурабулла, не проводишь ли ты меня в дом Маман-бия? Бий в отъезде, и мне одному ехать к молодухе не пристало.
— Слушаюсь, бий-ага! — И Нурабулла взял под уздцы коня бия.
Багдагуль во дворе колола дрова,
— Дома ли Маман-бий? — учтиво спросил Есенгельды.
Нурабулла уставился на него, недоумевая: «Сам же сказал, что Мамана дома нету!»
— Если нет самого бия, то есть кровля его дома. Слезайте с коней — гостями будете, — приветливо молвила Багдагуль, оставляя работу.
На этот раз не можем. Я приехал распространять указ Маман-бия и проверять его исполнение. Этот так называемый указ обязателен не только для простонародья, но и для того человека, который его придумал. Надо, чтобы дело было чистым в своем истоке. Я и приехал к тебе, чтобы узнать, завершил ли сам Маман свое дело. Может быть, он постеснялся тебя спросить или забыл: а у тебя-то будет ребенок? Способен ли Маман дать жизнь ребенку?
— Не извольте беспокоиться, наш бий успешно завершает все свои дела, — сдержанно молвила Багдагуль.
— Ну, коли так, прекрасно. Лишь бы не оказался Маман-бий несостоятельным перед собственным своим указом. Хорошо, Нурабулла, ты свободен. Желаю тебе, чтобы обе твои жены принесли сыновей. — И Есенгельды, повернув коня, величественно удалился.
Нурабулла так толком и не разобрал, зачем бий сюда приезжал и почему, несолоно хлебавший, веселый уехал. Но он не стал голову ломать, а, вернувшись в свой аул, во всеуслышание объявил:
— Видно, Есенгельды-бий одумался. Сам выехал указ большого бия распространять!
— Так ведь и властителям нашим народ нужен. Переведется народ — некем будет им управлять, — сказал Бегдулла Чернобородый.
9
Никто не знал прямой дороги на Бухару. Люди говорили: иди на юго-восток. Аманлык вышел из дому на рассвете и пошел куда глаза глядят. Его вела надежда найти живой сестренку Алмагуль.
Сначала он шел заброшенными дорогами, по которым некогда гнали скот, потом неведомо кем протоптанными тропами, а когда и они потерялись в буйной траве, пошел целиной по солнцу.
Не было на пути его высоких гор с поднебесными перевалами, но попадались зыбучие барханы, и ноги путника увязали в песке. Потом открылись пустынные равнины, перемежающиеся густыми зарослями джангиля и поднимавшейся выше купола юрты осоки, сквозь которую еле-еле можно было продраться. Сквозь холод и зной, вламываясь в могучие густолиственные дебри камыша, шел Аманлык одиноким волком.
Выходя из аула, опасался он лишь одного — жажды, а потому стремился не терять из виду воды Амударьи. Река не только утоляла жажду, но и помогала не потерять направление.
По счастью, это были дни, когда у зайчих появились зайчата, а фазаны несли яйца, выводили цыплят. В камышах на берегу реки было вдоволь яиц. А стоило только, приложив палец к губам, пискнуть, как пищит голодный зайчонок, со всех сторон сбегались кормилицы — зайчихи, и, подбив одну из них камнем, а потом прирезав мечом Оразан-батыра, добывал Аманлык и мясо. С этим мечом он не боялся ни зверя, ни лихого человека, не чувствовал себя одиноким, словно рядом с ним был испытанный, верный друг и защитник.
Так шел он и шел, не считая ни дней, ни вере, с одной только мыслью — вперед и вперед.
Когда проходил он илистым берегом урочища под названием Дульдуль Отлагай, из зарослей куги (навстречу ему вышел не крылатый конь, чье имя носила местность, а свирепая тигрица с выводком тигрят. Защищая своих щенков, она стрелой ринулась на незваного гостя, и завязался бой не на жизнь, а на смерть. Обливаясь кровью, Аманлык уже терял надежду остаться в живых. Но человек есть человек, исхитрился он все-таки выхватить меч из ножен, полоснуть зверя по горлу. Со стоном, похожим на рыдание, тигрица рухнула наземь, увлекая за собой Аманлыка. Тигрица была мертва и уже не могла причинить вреда человеку, лежащему без сознания в ее могучих объятиях. Очнувшись и вознеся хвалу всевышнему за чудесное спасение, Аманлык встал. Шатаясь на подламывающихся ногах, он подошел к реке и обмыл мутной водой кровь на лице и голове. Оказалось, тигрица оторвала ему ухо. Сморщившись и застонав от невыносимого жжения, Аманлык оторвал клок от подола рубахи и перевязал раны. Медленно, осторожно ступая, он побрел сквозь засохшую турангилевую рощу, и тропинка вывела его к аулу.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: