Виктор Поротников - Митридат

– Наверняка Мнаситей задумал какую-то подлость,- ворчал Тирибаз, обшаривая прищуренным взором голую равнину, упиравшуюся в горную гряду позади греческой фаланги, перегородившей дорогу.- С каким удовольствием я снес бы мечом его телячью голову!

– Мои лучники начеку,- промолвил Артаксар,- нам нужно лишь стать так, чтобы не заслонять тех, кто будет с нами разговаривать.

К удивлению Митридата, Мнаситей и Багофан подъехали к нему, не взяв с собой никого из телохранителей. Оба были безоружны.

Митридата сразу насторожило, что они приветствовали его не как царя.

– Что это значит, Мнаситей?- резко сказал Митридат, не ответив на слова приветствия.- Ты, кажется, не намерен пропускать меня. И почему ты обращаешься ко мне не как к царю?

– Сожалею, но ты больше не царь,- с ухмылкой ответил македонец.- Царица Лаодика призналась недавно, что ты только похож на ее старшего сына Митридата, но сыном ей не являешься. Доказательством тому служит то, что царица забеременела от тебя и даже вознамерилась сочетаться с тобой законным браком. Однако лучшие люди Синопы не захотели видеть своим царем никому не известного проходимца и вручили царскую власть младшему сыну Лаодики. Теперь он властвует над Понтом.

– А что стало с царицей Лаодикой?- спросил Митридат, чувствуя себя словно висящим над бездной.

– Царицу Лаодику ее сын отправил в город Амис за то, что она осквернила ложе его отца и отказалась вытравить плод, зачатый в унизительной для царицы связи,- ответил Багофан, опередив Мнаситея.- Ей ничто не угрожает, но царство она потеряла.

– Ребенок Лаодики еще не появился на свет, а царь Митридат уже питает к нему лютую ненависть,- язвительно вставил Мнаситей.- Хотя его можно понять, клянусь Зевсом!

– Царь Митридат обещает награду за твою голову,- добавил Багофан,- для этого он и послал войско в Амасию.

– Тридцать талантов-деньги немалые,-ухмыльнулся Мнаситей.

– Во всяком случае, тебе этих денег не видать,- не сдержавшись, проговорил Тирибаз, с неприязнью глядя на македонца.

– Кто знает, Тирибаз,- сказал Мнаситей.- Кто знает… Багофан, не желая обострять беседу, обратился к Митридату почти дружелюбно:

– Это я настоял на встрече с тобой. Я хочу знать, кого я убил в Армянских горах: сына Лаодики или его двойника? Ответь мне во имя всех богов, ты- Митридат? И если нет, то кто ты?.. Митридат ответил не сразу, погруженный в раздумья.

– Мое имя Митридат,- сказал он,- я не сын Лаодики, это верно; Настоящий сын царицы погиб в схватке в отрогах Армянского Тавра года три тому назад.

– Я же говорил тебе, что он не сын Лаодики,- убежденным голосом сказал Багофану Мнаситей.- Разве царица легла бы в постель с родным сыном, подумай сам!

– Значит, я не ошибся тогда,- задумчиво промолвил Багофан.- Я знал, что ошибиться я не мог.

Митридат снял с головы царскую диадему и протянул Мнаситею.

– Передай это царю Понта и скажи, что со временем он оценит мою голову еще дороже.

Мнаситей держал на ладони легкую пурпурную ленту с развевающимися на ветру концами, глядя, как три всадника наметом удаляются прочь. На лице у македонца было написано недоумение.

– Вот уж не думал, Багофан, что этот малый так легко откажется от царской власти,- произнес он немного растерянно.- Я полагал, что он придет в ярость, покажет свою буйную натуру…

– Что, уплывают твои тридцать талантов?- усмехнулся Багофан. И сурово добавил:- Не знаю, кто он, этот Митридат, и что у него на уме, только мы еще примем с ним хлопот, помяни мое слово.

– Будущее покажет,- процедил сквозь зубы Мнаситей, засовывая диадему за кожаный пояс.- Судя по всему, наш друг не будет сегодня сражаться с нами. Он, видимо, решил подождать, пока вырастет цена за его голову,- усмехнулся македонец, провожая взглядом большой конный отряд, галопом удаляющийся по дороге в сторону Амасии.

Впереди среди клубов поднятой пыли виднелся красный плащ Митридата.

– Зачем ты наплел, будто истинный сын Лаодики погиб, ведь ты же знаешь, что это была уловка, придуманная мною,- выговаривал Митридату Тирибаз вечером на привале.

Оба сидели у костра в глубоком овраге, по краям которого топорщились густые заросли молодых дубов, чьи ветви на фоне звездного неба напоминали неподвижные руки чудовищ.

– По-твоему, мне следовало выложить этим негодяям всю правду,- с легким раздражением молвил Митридат.- Рассказать им, как я возжелал родную мать, а она – меня. Поделиться с ними своими душевными переживаниями в надежде на сочувствие и понимание. Не могу же я оправдывать то, чему нет оправдания. Да еще перед кем?! Перед Мнаситеем, который с самого начала желал видеть царем не меня, а моего младшего брата. Перед Багофаном, который ничем не лучше Мнаситея. Я также не могу подставить под удар свою мать, которой теперь тоже не сладко. Не хватало того, чтобы еще общественное мнение ополчилось на нее. Мой брат и так лишил ее власти, спровадил в Амис. Я не удивлюсь, если он прикажет лишить жизни нашего ребенка, едва тот появится на свет.

Митридат тяжело вздохнул.

В ночной тишине раздавался храп спящих вповалку воинов да потрескивало пламя костра.

– Пожалуй, так будет лучше,- промолвил Тирибаз,- зачем тебе еще один брат.

– О чем ты говоришь, Тирибаз?!- встрепенулся Митридат.- Это же мой сын! Плоть от плоти.

– Поскольку он зачат твоей матерью, прежде всего он тебе брат, а уж потом сын,- ворчливо сказал Тирибаз.- Ох, и натворил ты делов, оставшись без моего присмотра! Не знаю, как мы будем выпутываться из этого. Теперь ты не царь, не сын своей матери, не брат родному брату и сестрам. Ты отныне никто! И самое печальное, что ты сам признал это в присутствии Багофана и Мнаситея.

– Пусть эти двое думают, будто я смирился с поражением,- зловеще произнес Митридат.-Я встречу их под Амасией, все равно они идут туда.

У костра появился Артаксар, ходивший проверять караулы.

– Все тихо?- спросил Тирибаз.

– Тихо,- отозвался Артаксар, садясь на корточки и протягивая руки к огню.- Кони только немного встревожены чем-то.

– Волков чуют,- сказал Тирибаз и подбросил в костер несколько сухих хворостин.- Волков в этих местах рыскает немало. Мне доводилось здесь охотиться на них еще в молодости.

И старый воин углубился в воспоминания о том, какие славные были времена, когда он был молодым.

По прибытии в Амасию Митридат собрал на военный совет военачальников конницы. Митридат поведал, что родной брат низложил его и послал против него войско.

– Я хочу дать сражение под Амасией,- сказал Митридат.- Кто не верит в меня, может уходить. Я никого не держу. Никто из военачальников не покинул Митридата.

Дождливым хмурым утром Митридат вывел из города конницу, Заметив с крепостной стены приближающееся войско. Он решил напасть первым, чтобы не дать воинам Мнаситея отдохнуть после марша, не дать им возможности разбить укрепленный стан.