Владимир Шигин - Битва за Дарданеллы

Постепенно, благодаря разгрому турецкого авангарда, наши корабли стали продвигаться вперед турецкого флота. К десяти с половиной утра с «Мессудие» поравнялся и концевой «Ярослав». Однако тут же с перебитым рулем увалился в сторону. Каперанг Федор Мить-ков был вне себя. Но что поделать, когда перебитыми сразу оказались брасы и контр-брасы, да еще повалило на стеньгу грот-марсель.

– Держать на контр-курсе сколь возможно! – велел он вахтенному начальнику. – Выходить из боя нам никак нельзя!

Так, спускаясь на контр-курсе, «Ярослав» принял бой с турецким арьергардом, вступая в поединки поочередно со всеми линкорами и фрегатами противника. Ядра прыгали по палубным доскам, словно мячи. Все было в сплошном дыму. Залп… Тут же ответный… Залп… Ответный… Боже, когда все это кончится?!

Турки, видя, что линейный корабль несколько оторвался от остальных, кинулись на него скопом. К этому времени «Ярослав» толком не управлялся. Турецкий арьергард засыпал палубу нашего корабля каменными ядрами. Матросы их пинали ногами:

– Ишь ты, мусору понакидали нехристи, а мы тут убирай за вами!

«Ярослав» сорвал замысел неприятеля, собиравшегося атаковать его из-под ветра. Командир линкора старался придерживаться к наветренным кораблям и, ведя огонь картечью из пушек правого борта, заставил турок в конце концов отойти.

– Ничего, братцы, еще немножко продержимся, а там, глядишь, и легче пойдет! – пытался перекричать в рупор пушечную пальбу Митьков.

Когда ж разминулись с последним турком и немного привелись в порядок, Митьков немедленно повернул оверштаг и снова лег на правый галс, догоняя ушедший далеко вперед «Сильный», торопясь занять потерянное место в общем строю.

А турки, потеряв всякое управление, поворачивали свои форштевни к Афону, в надежде хоть там найти спасение от русских ядер. Корабли, шатаясь, словно пьяные, то и дело стакивались между собой. Даже издали были слышны вопли турок. Только теперь, когда изменить что-либо было уже нельзя, дотоле раздумывающий над превратностями судьбы младший флагман Чугук-Гассан, решился все же помочь капудан-паше. Его отряд, менее других участвовавший в бою, еще был управляем. По команде Чугук-Гассана сразу три корабля прибавили парусов и поспешили к избиваемому со всех сторон «Седель-Бах-ри». Но тут же, как и их предшественники, нарвались на огонь «Твердого» и отпрянули прочь. Более желания сражаться с русскими не было уже ни у кого.

К началу полудня дистанция между противниками несколько увеличилась. Это не ускользнуло от внимания Сенявина.

– Поднять сигнал «Спуститься на неприятеля и сократить дистанцию до крайнего предела!» – распорядился он. – Мы еще не закончили!

Приказ главнокомандующего, несмотря на сутолоку и неразбериху боя, был исполнен почти мгновенно. Выучка на российской эскадре была отменная. Стихшая было пальба вновь продолжилась.

– Хорошо! – удовлетворенно потер руки вице-адмирал.- Теперь дело пойдет гораздо живее!

«Мощный», как цепной пес, вцепился в корму «Мес-судие» и не отставал от него ни на шаг. Так, следуя за турецким флагманом, он вскоре оказался в самом центре турецкой армады. Схватка была яростной.

Несколько севернее по-прежнему бился со своими тремя противниками «Скорый». Неподалеку громил приблизившийся к нему турецкий арьергард «Твердый». Вдалеке белел парусами «Рафаил», выбравшийся, наконец-то, из турецкой кучи-малы. Лихорадочно исправляя повреждения, он уже вновь поворачивал к месту боя. «Ретвизан» и «Елена», используя свое наветренное положение, на всех парусах мчались на подмогу «Скорому». Чуть позади, растянувшись широкой дугой, били турецкий центр «Селафиил» и «Уриил», «Сильный» и «Ярослав».

Оглядев общую панораму сражения, Сенявин лишь удовлетворенно хмыкнул. Все были при деле!

Из хроники сражения: «Дмитрий Николаевич, поражая и прогоняя передовые неприятельские корабли, сделался нарочито под ветром обоих эскадр; корабли «Скорый» и «Мощный» дрались в середине турецкой эскадры, прочие наши корабли были в фигуре полуциркуля, некоторые, будучи обиты в парусах, переменяли их. Победа была несомненна, весь турецкий флот, несмотря на мужественное защищение, был бы взят или истреблен, но, к несчастию, около полудня ветер начал стихать; дабы не подвергнуть не столь обитые корабли быть атакованными превосходною силою, а поврежденные не оставить вне действительных выстрелов, адмирал счел за благо остановить эскадру на месте, осмотреться хорошо и потом ударить на неприятеля, почему и приказал всем придерживаться к ветру».

Турки, стремясь оторваться от преследования, спускались на фордевинд. Постепенно наши начали нагонять беглецов, тут, как назло, стих ветер. В час пополудни Сенявин поднял флаги: «Прекратить бой». Но из-за густого дыма, стелившегося над волнами, концевые корабли его смогли разобрать лишь спустя полчаса. К этому времени ветер стих совершенно и оба противника в беспорядке покачивались на пологих волнах неподалеку от Афона. Турки держались тремя стихийно образовавшимися группами. В первую, находившуюся под ветром, вошли корабли бывшего авангарда. Вторую группу пытался возглавить избитый, но все еще не утративший боевого пыла «Мессудие». Около него, зная суровый нрав капудан-паши, преданно держались три корабля и два фрегата. Позади всех дымил черный остов «Се-дель-Бахри», которого пытался буксировать подошедший «Бешарет-Нюма». Прикрывали обоих еще невредимые фрегат «Нессим-Фату» и корвет «Метелин» с командами из берберийских пиратов.

Русские к тому времени располагались так: «Твердый» под ветром у «Мессудие», «Ретвизан», наоборот, на ветре и впереди всех, «Скорый» около головных турецких кораблей, «Мощный» в самой гуще турок, «Рафаил», «Елена», «Селафиил», «Уриил», «Сильный» и «Ярослав» держали единую боевую линию на ветре у неприятеля.

Командиры оценивали результаты боя, потери и повреждения. В том, что сражение уже выиграно, никто не сомневался, но и повреждения тоже были немалые. Особенно досталось «Рафаилу», «Мощному» и «Сильному». Но и другим было ненамного легче. На том же «Ярославе» фок и бизань-мачты были разбиты в щепки, а грот, если и держался, то только на честном слове. Оценив обстановку, Сенявин велел всем придерживаться по мере возможности к ветру и побыстрей исправлять повреждения. Ветер мог усилиться в любой момент, тогда сплетать порванные снасти будет уже некогда! Настроение у вице-адмирала было не самое лучшее. Он жаждал добить турок, но почти полный штиль этому мешал.

Погода, как назло, в тот день была явно против нас. Ко второму часу пополудни заштилело окончательно. На кораблях поглядывали на обвислые паруса и сдержанно матерились. Однако затем небо все же немного смилостивилось над россиянами. Вновь задул от веста легкий верхний ветер. К восемнадцати пополудни он уже засвежел по-хорошему. Вымпела вытянулись в нитку, а паруса вздулись огромными пузырями.