Валентин Пикуль - Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы

Но это было только льстивое начало, и, когда он заговорил о деле, в мертвых, как у рыбы, глазах генерала появился настороженный блеск: он не привык, чтобы офицеры входили в его кабинет с проектами.

Во время своей речи фон Герделер не очень назойливо, но к месту упомянул слова из приказа Дитма: «Именно здесь мы должны доказать русским, что немецкая армия существует и держит фронт, который для русских недостижим». Свои же слова, но услышанные из чужих уст, показались генералу более весомыми, и он ободряюще кивнул головой. Этот офицер, хорошо осведомленный о действительном положении на фронте, нравился ему все больше и больше.

Генерал понемногу сам воодушевлялся идеями инструктора и только раз перебил его, когда тот вскользь упомянул о возможной угрозе русских танков.

– Танки! – пренебрежительно усмехнулся Дитм. – Мы, пожалуй, единственные войска фюрера, которые даже не обучены борьбе с ними. Нам это и не нужно! Там, где пройдут наши егеря, не пройдет ни один танк. Вам это должно быть известно, оберст!

– Мне известно, ваше превосходительство, о тундровом рельефе Лапландии, совершенно не пригодном для продвижения танков!

Это звучало дерзостью: инструктор признавал, что танки могут не пройти, но о славе «героев Крита и Нарвика» он умалчивал. «И вообще, к чему он клонит?» – подумал генерал.

– Покойный командир «Ваффен-СС» Рудольф Беккер, – продолжал инструктор, – высказал мне свои соображения о необходимости лишить русских оленей, которыми снабжаются их северные дивизии. Мне кажется, что, исполнив его последнюю волю, мы лишим русских их основного транспорта для продвижения по труднопроходимой местности. Я предлагаю следующее…

И пока он излагал свою мысль, командующий Лапландской армией думал:

«Этот инструктор неглуп, надо держать его при себе…»

– Кинофильм? – спросил генерал. – А это еще зачем?

– Мне кажется, – продолжал развивать свои мысли фон Герделер, – и вы, экселенц, не будете оспаривать то, что в Берлине о нашей Лапланд-армии сложилось несколько превратное мнение, не столь уж и лестное для носителей эдельвейса. Они склонны в нашем «зитцкриге» усматривать, скорее, не стратегическую необходимость, а просто недостаток боевой активности, и… И Берлин этого не прощает!

– Мой друг, – Дитм почти любовно потрепал оберста по плечу, – вы словно читаете мои мысли!.. Действительно, чиновникам рейхсвера может показаться, что мы впали в зимнюю спячку. Их воображение не может охватить всех трудностей позиционной войны в таких жестоких полярных условиях. Я понял вас – надо бросить Берлину хорошую кость, пусть они обломают на ней зубы!..

– Смею вас заверить, экселенц, – сказал фон Герделер, – я сделаю так, что этой кости им хватит надолго.

Генерал отцепил от своего мундира значок «Полярной звезды» и прикрепил его на грудь оберста.

– Отныне, – произнес он торжественно, – вы мой рыцарь!..

«И на черта я ввязался в эту историю с кинопленкой? – раздумывал оберст, вылезая из генеральского блиндажа на свежий воздух. – У меня и так времени не хватает. С меня было бы вполне достаточно и оленей…»

Обер-лейтенант Штумпф только что проснулся и в одних шелковых подштанниках, присев на корточки, раздувал в печке погасший огонь, когда позвонил телефон. Вульцергубер спрашивал из соседнего батальона: получили ли они ром перед атакой?

– Ни рома, ни приказа о подготовке к атаке мы не получали, – ответил Штумпф. – Идите к черту, мы только что проснулись! Хувясте, хувясте!

Вошел Рикко Суттинен с полотенцем через плечо.

– Башка трещит, – сказал он, кривя тонкие губы. – Мы с тобою, Штумпф, вчера, кажется выпили лишнее?

– В нашей собачьей жизни, – ответил Штумпф, надевая штаны, подбитые мехом, – ничего лишнего быть не может. Я только тогда и не чувствую себя лишним, когда выпью… Сейчас звонил этот шалопай Вульцергубер и навонял одну новость: говорит, чтобы мы получали ром…

– Ром? – удивился Суттинен. – Зачем нам ром?

– Атака!

– Пусть он не дурит. Нам сейчас не до подвигов!..

Однако вскоре солдатам роздали ром, велели надеть маскировочные балахоны и приготовиться к атаке. На позиции прибыли два оператора с кинокамерой, и фон Герделер объяснил Рикко Суттинену:

– Нет причин волноваться. Никто вас не заставит штурмовать русский рубеж. Пусть ваши солдаты пробегут в сторону противника, пусть побольше кричат и стреляют. Остальное – уж дело наше!

– Простите, оберст, а батальон обер-лейтенанта Вульцергубера тоже будет играть в атаку? Или же мы, финны, кажемся вам более талантливыми актерами?

– Нет, – суховато ответил фон Герделер, – батальон Вульцергубера остается в резерве… Пускай операторы подползут ближе к русским, и можете давать сигнал к атаке!

Сигнал был дан, и солдаты, отчаянно ругаясь, двинулись вперед. Однако русские не могли понять чисто эстетических намерений фон Герделера – они вдруг открыли огонь, и оберст, оттолкнув от аппарата струсившего оператора, сам накрутил сто четырнадцать метров пленки. Это были настоящие боевые кадры, далекие от притворной игры, это было как раз то, что ему казалось нужным, и Рикко Суттинен сказал ему на прощание со злобой:

– Мы, кажется, неплохо разыграли этот спектакль. Теперь в моей труппе не хватает восьми актеров!..

Вскоре инструктор, войдя в пропагандистский раж, сильно увлекся. Он загонял операторов по фронту. «Экзотики, как можно больше экзотики! – требовал он. – В Берлине любят экзотику…» Был отснят вылет ночных бомбардировщиков с полярного аэродрома, хорошо получился переход через заснеженный перевал батареи горных орудий. Не был забыт и флот – в первую очередь, конечно, подводный. Выбор натуры остановился на прославленной субмарине Х-934, которой командовал одноглазый Ганс Швигер (второй глаз он потерял еще в Испании). У этого корветтен-капитана была излюбленная острота:

– Это очень удобно – иметь только один глаз: второй уже не надо зажмуривать, чтобы видеть в перископ, как тонут жертвы моих «Цаункёниг»…

Отснятую кинохронику назвали «В тундре цветут эдельвейсы» и отправили самолетом в Берлин. Скоро пришло известие, что Геринг остался весьма доволен показом работы своих летчиков в Арктике. Посмотрели эту картину и в Лондоне, тоже остались довольны, но в одном месте второй лорд Адмиралтейства вдруг воскликнул:

– Стоп! Вот немцы и попались… Это же ведь – Швигер, которого мы потеряли в Ла-Манше и пытались отыскать около Гибралтара. Американцы утверждали, что он бродит где-то возле Ньюфаундленда, а он, оказывается, уже на полярных коммуникациях…

И ночной эфир скоро завибрировал, отражаясь в чутких корабельных антеннах: «Внимание! К сведению всех конвоев, находящихся в море. Известная подлодка Х-934 держит позиции на караванных коммуникациях. Командир – Ганс Швигер. Торпеды – „Цаункёниг“. Усилить бдительность. Внимание, внимание!..»