Валентин Пикуль - Барбаросса

– Не все же нам! – говорил дуче. – Мой приятель тоже бегает по сугробам, наклав полные штаны добра…

Гитлер доказывал Муссолини, что судьба его завоеваний в Африке зависима от усилий вермахта в России. Исходя из этого, он снова забрал авиацию со Средиземного моря, обещая взамен самолетов прислать свои подводные лодки. «Отныне, – записывал в дневнике граф Чиано, – английская авиация будет господствовать в нашем небе почти как в собственном…»

Муссолини навестил германский атташе Ринтелен:

– Запрос от Роммеля: почему не даете боеприпасов?

– Потому что ваша Германия не дает мне угля, необходимого для выплавки стали. У нас «снарядный голод». К тому же вы забрали из Италии ведущих инженеров на свои заводы…

Оставшись с зятем, дуче задохнулся от гнева:

– Фюрер, наверное, считает меня счастливым – хотя бы уж потому, что его посол в Риме еще не дает мне пощечин…

В окружении Муссолини граф Галеаццо Чиано более всех ненавидел Гитлера и его оруженосцев. За год до нападения на СССР он серьезно помышлял о договоре Рима с Москвою, чтобы таким политическим жестом сорвать все планы Гитлера. Это ему не удавалось. Не удалось и убедить тестя в том, что война Италии с Россией приведет к краху фашистского режима. Чиано, по мнению историков, был реальным и дальновидным политиком, но его руки были связаны женитьбою на Эдде, дочери Муссолини. Еще молодой человек, Чиано предвидел трагический финал – и свой и своей семьи, а потому жил, как на пиру Валтасара, целые дни пропадая на пляжах с полуголыми красотками. В конце войны Муссолини привязал его к стулу и расстрелял, как предателя, со словами: «Ты изменил мне еще в ту ночь, когда впервые залез под одеяло к моей дочери…» Но перед смертью граф Чиано успел записать: «Политика Берлина по отношению к нам (итальянцам) была сплошной цепью вранья, интриг и обманов. С нами всегда обращались не как с партнерами, а как с лакеями…» Умный был человек, этот граф Чиано!

29 апреля дуче встретился с фюрером в Зальцбурге. Муссолини и сам любил поговорить, но Гитлер болтал и болтал, не давая слова сказать приятелю. Наконец он стал оправдываться в поражении под Москвою, все сваливая на русские морозы:

– Это был не стратегический, а скорее нервный кризис. Под сильным воздействием русского климата мои генералы сначала потеряли здоровье, а затем потеряли и головы. Ах, какие были морозы! – воскликнул фюрер. – У наших танков лопались радиаторы, у солдат пальцы, носы, уши и даже веки глаз, отмороженные, падали на землю, как сухие листья с деревьев, что, конечно, вызывало приступы нервной паники…

– Это ужасно! – согласился Муссолини (он же и сберег эту речь Гитлера о «сухих листьях» в анналах истории).

Гитлер заверил дуче, что в наступившем 1942 году предстоит скорое падение Ленинграда и конечный штурм Севастополя:

– Первый падет от голода, а на второй Манштейн обрушит всю мощь германской артиллерии самого крупного калибра…

Но при свидании в Зальцбурге фюрер сам просил Муссолини усилить войска КСИРа новыми дивизиями, и дуче обещал.

– Надо убрать и Джованни Мессе, – настаивал Гитлер, – этот генерал не мог взять даже Хацепетовки, но зато все время ругался с нашими генералами. Согласен и на Итало Гарибольди…

Полковник Кьяромонти, прибыв с фронта, нахвастал дуче:

– У меня служил пулеметчик-сицилиец. В бою русские оторвали ему правую руку. И что же? Он нажал на спуск зубами и больше не разжимал их, пока от страшной вибрации пулемета у него не выскочили изо рта все зубы. Я сам, – говорил полковник, – потом и собирал на снегу эти белые зубы без единой в них пломбы.

– Галеаццо, – позвал дуче зятя, – ты слышал, какие герои в нашей армии? Таких надо принимать в партию без кандидатского стажа! Кьяромонти, назови мне его фамилию.

Но фамилию тот… забыл. Главным театром войны Муссолини всегда считал фронт в Африке. Но, отчаянно цепляясь за барханы пустынь, за редкие колодцы и одинокие финиковые пальмы, Муссолини никак не мог отказаться и от войны в России; после свидания с Гитлером он готовил армию АРМИР, которая должна была в войне с русскими заменить его корпус КСИР.

Муссолини помнил о просьбе Гитлера.

– Итало, – внушал он генералу Гарибольди, – твоя задача не отставать от немцев, чтобы мы не остались в дураках, получив в конце войны только фунт русского мяса, да и то с выдачи фюрера. Джованни Мессе хороший фашист, он всегда поспевал к обеду, когда русские уже отмывали посуду после немцев…

Весною он послал в Германию делегацию инженеров и военных, чтобы детально ознакомились с советским танком Т-34.

– Мы такого еще не видели! – доложили по возвращении специалисты. – Это не танк, а какая-то прима, способная на своих траках делать воздушные фуэте даже посреди болота…

Гитлер сам предложил Муссолини купить у него свои разбитые в России танки Т-III и Т-IV, и тут дуче взвился до небес:

– Гитлер и здесь желает вытопить сало из комаров! Видно, допекли его русские. Теперь он гонит с конвейера новые танки, а нам всучивает свои дырявые кастрюльки… Я сам отвечу фюреру, что фашистский танк Р-40 даже на песках Ливии легко развивает сорок два километра – больше немецких!

В конце мая Рим навестил генерал Джованни Мессе, еще не знавший, что его хотят спихнуть за неумение ладить с немцами. Обеспокоенный слухами об увеличении итальянских дивизий в России, он рассуждал с дуче, как с товарищем по партии, открыто, ничего не утаивая:

– Второй зимы в России нам просто не пережить… без тулупов и валенок! А немцы, кажется, уже мечтают о Волге. Нашу армию в России надо не увеличивать, а сокращать, пока русские не сократили ее до таких размеров, что для возвращения КСИРа домой вполне хватит одного товарного вагона…

Грудь Мессе украшал Железный крест – от Гитлера, и крест Савойского ордена – от короля Виктора Эммануила.

– Не дури, Джованни, – отвечал дуче, – за столом мирной конфедерации, когда мы посадим Сталина на стульчак в нужнике, двести двадцать тысяч наших солдат в России будут весить больше, нежели шестьдесят… Давай бодрее смотреть в будущее!

– Давай, дуче, – согласился Мессе. – Я считаю, что эту авантюру на Востоке пора кончать, и пусть немцы сами возятся со Сталиным, а нашим ребятам там нечего делать.

– Ты паршивый фашист, Джованни! – упрекнул его Муссолини. – Тебе надо брать пример со своих солдат, которые не жалеют оставить в русских сугробах даже свои прекрасные зубы.

– Вместе с зубами останутся там и их головы.

– Что ты хочешь этим сказать, Джованни?

– Русские никогда не мешали жить Италии, и мои солдаты не понимают, каким ветром их туда занесло. Даже старые члены партии, получив свое под Харьковом, спрашивают меня об этом. Если от меня решили избавиться, – заключил Мессе, – так я не пропаду и на макароны себе как-нибудь всегда заработаю.