Валентин Пикуль - Пером и шпагой

– Сударыня (артикул), истинные друзья познаются в беде (еще артикул). И я готов исполнить свой долг голштинского офицера (опять артикул), как и положено в доме моих герцогов (шпага рассекла воздух).

Только сейчас Екатерина поняла, что перед ней стоит вдребезги пьяный человек, и закричала – от боли и ярости:

– Как вы несносны, гнусный мизерабль! Убирайся же ко всем чертям… жалкое подобие человека… мусор! навоз! червяк!

В эту ночь у нее родилась девочка, которую нарекли Анной – уже пятый ребенок Екатерины, из которых выжил только один Павел. Все знали, кто отец этой дочери, и празднеств при дворе никаких не было. Но Людовик в грубой форме отказался быть крестным отцом отпрыска Романовых; аббат Берни депешировал в Петербург, что нельзя же требовать невозможного, ибо всему миру известно: король… «благочестивый католик»!

Елизавета Петровна чуть не заплакала от такого оскорбления:

– Россия-то, чай, не последний двор в Европах.

Она обиделась на Людовика и резко прервала с ним «переписку доверия», проходившую через руки де Еона. А из своей походной палатки, затерянной в Тюрингии, хохотал над ними король Пруссии.

– Вот старая распутная ханжа! – отзывался он о Людовике. – Я бы крестил даже поросят в России, только бы не воевать с нею. Однако какой прекрасный сезон выдался нынче в Петербурге: там собрались одни комедианты, чтобы потешать меня своими анекдотами…

…Сейчас будет решено многое!

Ветер рвал плащи с генералов. Опираясь на трости, они ждали, когда король поднимется к ним на вершину холма. Фридрих ступал тяжело, руки его – без перчаток – посинели от холода.

– Господа, – сказал он, помолчав, – это верно подметили карикатуристы, что у меня длинный нос. Но он не служит для получения щелчков. Тем более когда известные в Европе дамы решили щелкать меня по носу… Никогда не любил женщин и сейчас веду войну с тремя дамами сразу. Двух мы уже наказали и теперь пришли сюда, дабы намылить шею венской императрице…

Король посмотрел с горы в низину, где желтели, как волчьи глаза в засаде, костры его обессиленной в походах армии.

– Дайте им вина и мяса! – прокричал король. – Внушите им слепую покорность моей воле! Завтра победим или погибнем: иного исхода нет! Битва за Силезию случится здесь. Австрийцев – сто тысяч, а нас – только тридцать! Но воевать умеем не числом, а искусством… Теперь же, – закончил Фридрих тише, – пусть те из вас, кто боится разделить со мною опасности, сразу же подают в отставку… Даю слово короля: я никогда не оскорблю их упреком! Они могут уйти. Я и так им за многое благодарен…

Генералы стояли молча. Никто не шелохнулся. Только бешеный ветер, обдувая вершину, с треском рвал простреленные в битвах плащи… Фридрих поднял глаза:

– Значит, все согласны остаться со мною? Хорошо. В таком случае я вправе быть жестоким. Я расстреляю любого из вас, в ком замечу слабость. Верьте в меня и верьте в чудо! Чудо произойдет здесь – в этой битве под Лейтеном, которую я начинаю завтра наперекор всем судьбам…

Король сбежал с холма, подозвал к себе одного офицера.

– Я тебя не знаю, – сказал он, – а ты меня знаешь. Я твой король! Не отходи от меня ни на шаг. Если меня убьют, сунь меня носом в землю, чтобы никто не разглядел моего лица, и закинь тело плащом. Если тебя спросят: «Кто это валяется?» – отвечай: «Так себе… лежит какая-то падаль!»

Незнакомый офицер призадумался:

– Ваше величество, а если убьют не вас, а меня?

– Тогда, любезный друг, все будет наоборот, и падалью станешь ты… Ну, соглашайся скорее: твоему королю сейчас некогда!

На этот раз его солдаты пошли в сражение с церковным гимном, как на похороны. Сражение под Лейтеном началось с ошибки самого Фридриха: он разбил авангард имперских войск, приняв его за правое крыло противника. А когда дым отнесло ветром в сторону, король тихо свистнул:

– Рано мы обрадовались. Аванпосты смяты, но вон там, очень далеко, целехоньким стоит правое крыло… Надо снова поломать голову. Эй, Циттен! – позвал король. – Всех пленных, которые нам уже попались, пусть твои гусары оборвут и вываляют в грязи. А потом, чтобы воодушевить войска, ты проведи этих чумазых оборванцев перед фронтом моих гренадер…

Психология – фактор, который Фридрих постоянно учитывал. Вид понурых и растерянных австрийцев, которых в путах – связками! – протащили перед строем, придал бодрости прусским ветеранам. До двух часов дня противники бились еще вполсилы, лишь вызнавая слабости друг друга. Затем король решился.

– Самое больное место, – сказал он, – это сам Лейтен! Инфантерию пустить вперед «македонской фалангой», эшелоны на виду противника перестроить в плутонги. Это несложно для нас, но я хочу ошарашить врага нашими отличными порядками и дисциплиной…

Лейтен был каменной большой деревней, с форштадтами и воротами, словно крепость. Вокруг Лейтена – плетни из древней лозы, а из-за плетней пучками вылетали пули…

– Не пройти! – доложили Фридриху.

– Не рассуждать, – ответил король.

– Все уже погибли, – доложили ему.

– Все, кроме тебя? – спросил король. – Иди же теперь умри и ты, собака!

Пруссаки ложились под Лейтеном труп на трупе, а сверху еще труп. Это был страшный пирог из мертвецов-солдат, аккуратно прослоенный начинкой из офицерских трупов…

– Молодцы, ребята! – похвалил их король. – Только полковник у вас из навоза… Другого надобно на его место!

Встал с земли капитан Меллендорф и воздел шпагу.

– Король, прощай! – закричал он истошно.

– Прощай и ты, – ответил ему король…

Сорок пушек встретили капитана под самыми воротами. Но Меллендорф проскочил под ядрами, в остервенении садил кулаками в доски:

– Клянусь дьяволом, я буду сегодня в Лейтене!

И его батальон прорвался в Лейтен, а капитан был уже в чине полковника (к вечеру Меллендорф стал генералом).

Де Катт, подойдя к королю, повернул к нему циферблат часов:

– Уже четыре, король. Скоро стемнеет.

Из седла прогорланил Фридриху хрипатый Циттен:

– Моя кавалерия устала ждать!

– Ах, черт вас всех побери! – воскликнул король. – Если она устала ждать, так пусть отдохнет в атаке… Циттен, вперед!

В треске ружей и сабельном визге армия австрийцев стала удирать от Лейтена к другому городу – к Лиссе, чтобы укрыться за его каменными стенами.

– Тьфу! – сплюнул король.

– Ваше величество чем-то недовольны? – спросил де Катт.

– Эти мозгляки удрали, и теперь мне надо вылущивать их, как семечко из скорлупы, из этой Лиссы!

– Но мы победили под Лейтеном.

– Теперь должны победить под Лиссой… Пока я не убью хотя бы пятьдесят тысяч солдат венской кузины, я не уйду отсюда. Сейчас мне нужна не просто победа. Мне нужен второй Россбах! Там я повалил французов, здесь уничтожу Австрию!