Валерий Ганичев - Ушаков

Терсана-Эмин показывал все, ничего не скрывая, радовался одобрению ушаковскому, и расстались они довольные друг другом.

Отпустило сердце, легче становилось на душе, можно союзнические дела вместе с турками делать.

Ушаков каждый день справлялся у Томары о новостях, расспрашивал драгоманов, поручил офицерам своим беседовать с капитанами торговых судов, прибывших из архипелага и Леванта: хотел знать, где оставшийся флот французский, куда английская эскадра двинулась, какие по численности гарнизоны на венецианских островах, настроение у жителей. Сведения стекались разные, иногда не согласные друг с другом. Но Федор Федорович не любил впотьмах воевать, знать хотел побольше о противнике, о маршрутах предстоящих, об отмелях и рифах на своем пути. Долго изучал карту архипелага, Венецианского залива, Сицилии, Мальты, расспрашивал грека-лоцмана, капитан-лейтенанта Телесницкого, что воевал тут в последнюю русско-турецкую войну.

— Послушай, Сергей Михайлович, — посадил он возле себя Телесницкого. — Пришло твое время, расскажи про все здешние места, про крепости, про течения, про береговую линию, про нравы островитян. Я-то тут бывал, но пораньше.

Телесницкий уже в то время человек был легендарный во флотах, и о его храбрости, бесстрашии и особой наблюдательности в офицерских кают-компаниях много рассказывали. Бывал он в Средиземном море под видом английского путешественника, богатого грека, польского графа. То оказывался на торговом судне вблизи Мальты, то на венецианском шлюпе у Рагузы, то бесстрашно сражался вместе с каперами, поднявшими русский флаг на своих судах, у островов Архипелага.

— Знаю, батенька, что ты снял планы Сиракуз и Мессины, то нам, возможно, понадобится скоро. Знаю и что Мальту знаешь как свои пять пальцев. То нам тоже понадобится, но пуще прежнего еще хочу раз прослышать, что видел на Корфу, каковы наблюдения у берегов Мореи.

Телесницкий память имел хорошую, перечислил все островки, проливы в архипелаге, показал неточности на карте, у острова Родоса, прочерчивая маршрут, хмыкнул, показал перышком: «Тут я уже с турками воевал».

— Сказывай! Знаю, что бывал и в этих местах.

— Вы знаете, ваше превосходительство, когда Швеция в войну вступила против России, то эскадры русские в Архипелаг послать уже не пришлось. Тогда-то и пришел в голову кому-то план снарядить корсарские флотилии под русским флагом. Первую такую флотилию грек Ламбро Качони, или Кацонис создал. Он уже бывал на русской службе, чин майора получил за храбрость в первой славной архипелагской экспедиции графа Орлова. Так вот, в 1788 году он вооружил в Триесте фрегат «Минерва Северная», а потом и другие корабли, топил турок, нападал на их арсеналы, не пускал провиант в Константинополь, даже взял крепость Кастель-Россо на острове у берегов малоазийских. А через год мальтиец Лоренцо Гильчельмо создал вторую флотилию и ходил у Дарданелл. Боевые были времена!

Телесницкий вначале Федору Федоровичу не понравился. Похож был на изнеженного юношу, тонкий какой-то, не мужественный на вид. Но потом, когда пригляделся, все больше и больше проникался стареющий адмирал уважением и доверием к этому не знающему страха офицеру. Страха не знал, а языки многие знал. Читать любил, историей древней интересовался.

— А ты-то, Сергей Михайлович, ведь и сам тоже в боях участвовал?

— А как же, Федор Федорович. Фрегат «Лобонданц» под моим началом был. Немало мы торговцев захватили, авизо перехватывали, дозорные корабли разгоняли. Но и нас полупили нещадно однажды. 14 судов турецких «Лобонданц» окружили. Стали «ковырять» ядрами, из ружей доставать, брандскугелем зацепили. 19 человек убили на фрегате. И когда подошли совсем рядом, приготовились к абордажу, закричали, чтобы сдавались, то я схватил факел и побежал к крюйт-камере, а турки увидели, что вместе с нами взорваться могут, и кинулись врассыпную. Скоро и темно стало, мы и выскользнули у них из лап.

— Храбрец ты отчаянный, Сергей Михайлович. Слава богу, что жив остался, теперь и нам помощь принесешь немалую. Как думаешь, окажут нам греки островные помощь при осаде крепостей?

Телесницкий как будто ждал этого вопроса, закивал и горячо ответил:

— Всенепременно, Федор Федорович. Они к российскому флоту очень расположены. Да там немало на островах и волонтеров, что еще со Спиридовым и графом Орловым ходили в походы. Они нас ждут…

Ушаков тоже ждал такого ответа. Укрепиться надо было во мнении. Сегодня с Томарой вместе наносили визит константинопольскому патриарху. Василий Степанович надежду имел, что он островным грекам воззвание подпишет, на республиканцев и их порядки обрушится. Ушаков на это тоже надеялся, но главное — хотел там союзника в боевых действиях заиметь.

Патриарх принял их ненадолго, должен был служить важную службу в церкви. Сидел важно, выслушал все слова и приветствия, недоверчиво стрелял из-под густых седых бровей острыми молодыми глазами.

— Богоугодное дело творите. Давно надо сих богохульников приструнить и наставить на путь истинный. И в сем деле союз российского императора и высокочтимого султана есть истинная мудрость.

— Ваше святейшество, — не очень учтиво перебил Ушаков, — мы еще к вам с делом мирским и духовным. На островах венецианских утвердилась безбожная власть французов. Имеем предписание от нашего императора вместе с турками атаковать их и освободить для истинной власти и божеского суда. Дабы жертв было меньше и кровопролития великого не допустить, надеемся мы на помощь населения. Но светская власть их до тех пор, когда французы пришли, была венецианскою. Ныне сей республики не существует. Император Павел I на владения права не имеет. О турецком правлении у жителей, вы знаете, свои соображения имеются. Токмо ваша милость может иметь там веское слово и призыв к освобождению от тиранов французских сделать.

Патриарх степенно помолчал после того, когда закончил переводчик, пошевелил губами, подумал и гордо ответствовал:

— Всемогущий сказал, что алтарь его на земле будет твердым и непоколебимым, и церковь, преследуемая и угнетаемая варварами, угрожаемая философами, существует неизменно, каковою создал спаситель наш и его ученики. Простой народ душевно убежден сиею истиною; иные, дабы убедиться в оной, могут со светильниками истории в руках осмотреть прошедшие века.

Ушаков не очень понял, о чем хочет сказать патриарх, нетерпеливо шевельнулся, но тот укоризненно взглянул и продолжил:

— Евангельская кротость, истинная мудрость, терпение и геройское постоянство должны отличать преемников апостольских. Сими качествами они приобретают уважение неверных и благословение верующих.