Ахмед Боков - Сыновья Беки

Товмарза, не обращая на него внимания, долбил свое:

– Туго теперь придется казакам. Вы только посмотрите, какое у него ружье.

– Эй, не слышишь, что ли! – обозлился Нартби. – Стыда в тебе нет. Вокруг люди гибнут, а ты гогочешь!

Товмарза замолчал наконец. Не потому, что решил уважить старика. Просто он знал его, знал и то, что норов у Нартби горячий и в гневе он неукротим. Однако терпения ему хватило ненадолго. Стоило Нартби отвлечься – заговорился с кем-то по соседству, – Товмарза опять пристал к Мажи.

– Стрелять-то умеешь? – спросил он.

Мажи не ответил.

– Воллахи, а ты не промажешь? Глаз-то у тебя косой!

Мажи промолчал.

– А где ты ружье-то достал?

– У отца взял, – буркнул Мажи.

– Он что, тоже здесь?

– Уехал, повез убитого Исмаала.

– Ты бы лучше сам повез. Зачем тебе воевать?

Мажи взорвался наконец:

– Я остался здесь ждать, пока тебя кокнут. Кому, как не мне, твой труп везти на кладбище!

– Раньше свой отвезешь, – отпарировал было Товмарза, и в этот самый миг в глотке у него захрипело, как У гуся.

Мажи удивленно глянул на Товмарзу и увидел, как тот вскочил с бьющей из горла струей крови и тут же упал словно подкошенный. Мажи подполз к нему. Подполз и Нартби. Товмарза лежал на боку. Упершись в бугор, он хрипел и бился головой о землю. И не успел Нартби прочитать над ним яси, как Товмарза затих…

Делать было нечего, Мажи и впрямь пришлось взвалить убитого на арбу и везти его на кладбище.

Лог все мелел и на самом гребне хребта совсем исчез. Поначалу Хасан шел пригибаясь к земле, теперь он уже полз. Вот взобрался на гребень и стал быстро спускаться на другую сторону. Низко опустившееся солнце осталось за спиной. Хасану показалось, что неожиданно быстро стемнело. Он задумался, что делать дальше. Надо было выбрать наиболее удобный подход к пулемету. Прислушался, чтобы определить его точное местонахождение.

Заслышав сзади шорох травы, Хасан притаился, обернулся. Это его нагнали те двое юношей. Одного Хасан знал, его звали Исламом. Они вместе воевали. Второй – человек незнакомый – был похож на ногайца.

– Тебя, оказывается, не так-то легко догнать, – улыбнулся Ислам. Он был курносый, что большая редкость среди ингушей. Когда улыбался, казалось, что кончик его носа еще больше загибается кверху, а губа как бы тянется за ним.

Хасан не очень обрадовался, узнав, зачем они здесь. Троих врагу легче будет обнаружить.

– Как вы думаете, бой кончился? – спросил Хасан.

– Не понимаю. Что-то и правда тихо!

Но не тут-то было. Словно разбуженный, снова затарахтел пулемет. Послышались и ружейные выстрелы, но не такие частые, как прежде.

– Люди устали, – сказал Ислам, кивнув головой в сторону перевала.

– Только тот, кто палит из этого пулемета, не устает, – заговорил наконец тот, другой, пришедший с Исламом.

– Не устанет, так прикончим его! – сказал уверенно Хасан.

Вдруг они заметили крадущегося в кустах человека.

Все трое навели на него винтовки.

– Это наш, – сказал Ислам.

Тот приблизился, и Хасан узнал в нем недруга из своего детства – Мухи. «Только тебя здесь и не хватало, – подумал он. – Целый отряд набрался». Хасан понял, что пулеметная очередь била по Мухи, и это особенно обозлило его. Но гнева своего он не выдал. Мухи, чего доброго, может подумать, будто Хасан помнит детскую свою неприязнь, а этого сейчас совсем не надо ни Мухи, ни Хасану. В беде все единомышленники должны быть как родные братья.

Они пошли гуськом на расстоянии пяти-шести метров друг от друга. Двигались осторожно, прячась в кустах, и все больше на четвереньках, а то и совсем ползком. Ислам шел впереди. Он хорошо знал эти места. Хасан следовал за ним. Брюки у него на колене порвались: зацепился за терновую ветку. Нога заныла. Пришлось остановиться. Хасан туго перевязал колено и пошел дальше уже не пригибаясь.

– Потерпи, Хасан, впереди густой кустарник, там будет легче идти, – сказал Ислам обернувшись. Он думал, что Хасан остановился от усталости.

Хасан и сам знал, что скоро кустарник и там будет легче, к тому же недалеко проходит моздокская дорога, а за ней начинается лес. По опушке леса можно идти вверх, а там недалеко п холм, и они у цели…

Вдруг где-то близко заржала лошадь. Похоже, в том самом кустарнике, к которому они шли.

– Что это за лошадь? – удивленно спросил Хасан.

Ислам неопределенно пожал плечами и посмотрел по сторонам.

– Из того кустарника донеслось, – сказал шедший сзади Мухи, кивнув вперед.

Уже поравнялись с кустарником, когда лошадь заржала еще раз. Ислам посмотрел на товарищей.

– Давайте глянем, что там за лошадь, – предложил он.

Хасан было воспротивился: мол, время потратят, а там стемнеет и пулемет будет труднее обнаружить.

– Да я туда с закрытыми глазами дойду, – успокоил его Ислам. – К тому же он сейчас сам замолчал.

– Нам же надо еще поискать наших дозорных. Стоит ли путаться с этой лошадью?… – попытался поддержать Хасана тот, что походил на ногайца.

– А что, если она наведет пас на след дозорных?

Ислам оказался прав. Пройдя чуть дальше, они наткнулись на убитого своего аульчанина Сардала. Он лежал с остекленевшими глазами, уставленными в небо.

Хасан вдруг увидел еще человека. Он стоял во весь рост, держась за кусты, и смотрел на них.

– Э! Так ведь это ж Илез! – вырвалось у Хасана, и он торопливо пошел к человеку.

Тот, как подрубленное дерево, повалился набок. Услышав голоса людей, он, оказывается, схватился за ветку терна и из последних сил поднялся на ноги.

– Как хорошо, что вы пришли, – сказал он подошедшему Хасану. – Увезете нас, похороните…

– А где остальные? – перебил его Ислам.

Вопросы надо было задавать быстрее, он умирал…

– Найдете… Не оставляйте здесь…

– Кто вас? – спросил Хасан.

– На конях… оттуда… – Он махнул рукой в сторону дороги и замолк навсегда. Отяжелевшая рука ударилась о землю.

В кустах они нашли еще двоих. Уложили всех четверых рядом, прикрыли их травой – а то станут добычей птиц, и, пометив место, чтобы можно было найти к нему путь днем и ночью, друзья торопливо двинулись дальше. У дороги, споткнувшись о что-то, Хасан остановился. Посмотрел под ноги, и застыл на месте: в траве лежала голова Ювси. Лицо было рассечено саблей, недалеко находилось и обезображенное тело.

Уже темнело, когда они по опушке леса приблизились к станице.

Зловеще безлюдной казалась станица, которую ночь окутала черной сажей, зловеще безлюдной была и лента дороги, извивавшейся змеей уходящая куда-то далеко за холм.

Едва Хасан перешел эту дорогу и ступил на мягкую траву, как услышал цокот копыт множества лошадей. Он остановился и прислушался: это снизу, из-за холма. Наверняка казаки.