Сьюзен Кинг - Кровавая королева

В тот день, стоя между матерью и кормилицей, я думала больше о лентах и сладостях, так как мама обещала сводить меня потом на ярмарку. А пока я, раскрыв рот, взирала на величественную королевскую крепость Дунсинан, стоящую на высоком холме, и на широкую реку Тей, катившую свои воды к устью, выходящему в Северное море. Свежий ветерок, дувший с реки, разгонял дневной зной, над головой кричали чайки, а с церковной колокольни раздавались звуки бронзового колокола.

Фионн и Дростан тоже были с нами, они подпрыгивали на месте, стараясь получше разглядеть происходящее на холме. Мой отец стоял рядом с Малькольмом, а между ними находился златовласый мальчик, который оглядывался по сторонам со взрослым видом. Вокруг говорили, что именно он и был пострадавшим сыном убитого вождя.

— Мак Бетад Мак Финлех — твой двоюродный дядя, Грюада, — обращаясь ко мне, Фионну и Дростану, сказала моя мать. — Он обвиняет своих двоюродных братьев в том, что они убили его отца Финлеха, который был мормаером Морея, огромной богатой провинции, славящейся своей торговлей и выходом к морю, — продолжила она, — Теперь мальчик осиротел, ибо его мать тоже умерла, а он еще не достиг четырнадцати лет, так что лишен права наследования. Но король Малькольм приходится ему дедом, так что он усыновит и защитит его.

Королевская стража встала полукругом вокруг короля, и на холме появились кельтские священники в белых одеяниях, расшитых витиеватыми крестами, и с тонзурами, выбритыми от уха до уха на манер «вассалов Бога». Двое из них несли большой серебряный крест, а третий — медную раку. Они двигались, распевая псалмы, и собравшиеся склоняли головы. За священниками в окружении стражи шли два богато одетых человека — обвиняемые братья Морея, которые приходились чуть ли не ровесниками моему отцу. Того, что с бородой, представили как Малькольма Мак Малбрайта, у его младшего брата Гиллекомгана были каштановые волосы, квадратное лицо и длинные усы. Оба опустились перед королем на колени, и моя мать повернулась к кормилице Мэв.

— Двоюродные братья Макбета вполне годятся ему в отцы, — прошептала она.

— Мужчины Морея так часто вступали в браки, что братья могут принадлежать к разным поколениям, — ответила Мэв. — Они заключали браки даже с дочерьми викингов. Один из них женился на дочери Сигурда, норвежского князя.

— Правда? — удивленно подняла брови мама.

— И у них родился сын — темноволосый щенок, совершенно не похожий на викинга. Вон он стоит. Когда его родители умерли, он вместе со своей ирландской бабкой перебрался в Морей под защиту свойственников, — и Мэв указала на худого темноволосого мальчика, который стоял с противоположной от нас стороны. — Его зовут Торфин, и из него получится хороший воин.

Вышедший вперед писец зачитал обвинение, и король Малькольм попросил братьев объяснить, зачем они убили Финлеха из Морея, ибо самого убийства те не отрицали.

— Мы повздорили из-за наследства, — пояснил Малькольм Мак Малбрайт. — По кельтскому обычаю Морей должен был перейти к нам. Но Финлех никогда нам не доверял и готовился передать власть своему сыну. Он сам был готов убить нас.

— Вы действовали из подозрения и страха, — прорычал Малькольм, — и у вас не было никаких веских оснований.

— Когда мы повстречались с дядей на вересковой пустоши между Элгином и Форресом, его люди были вооружены, — пояснил Гиллекомган. — Это достаточно веское основание. Нас вынудили вступить в схватку.

— Финлех погиб сражаясь, — добавил его старший брат. — Это хорошая смерть.

— От чьей руки он погиб? — осведомился король, наклоняясь вперед. — Кто первым обнажил свой меч?

— Финлех собирался предать нас. Нам пришлось защищаться, — уклончиво ответил Гиллекомган.

— Лжец, — отчетливо произнес мальчик своим ломающимся юношеским голосом. — Мой отец не доверял вам, но не желал вам зла. И клевета не поможет вам прикрыть свое злодеяние.

После этого к братьям из Морея обратился мой отец:

— Откуда вы узнали, что ваш дядя злоумышляет против вас?

— Нам сообщили об этом люди из Оркни, — сказал Гиллекомган.

— Неудивительно, — пробормотала Мэв, поворачиваясь к Эльсе, — норвегов всегда интересовало, кто стоит во главе Морея, так как их владения находятся по соседству в Кейтнессе, а Оркнейские острова — всего лишь в нескольких милях от береговой линии Морея. Мой Эйнар всегда это говорил. — Ее покойный муж был датчанином, сменившим меч на шотландский плуг. И Мэв все знала о норвегах.

Потом королевский писец вызвал человека из Морея, и тот поклялся, что Финлех честно погиб в бою; затем вперед вышел один из стольников Финлеха, который заявил, что это было хладнокровное убийство, и виновные в нем должны быть жестоко наказаны. Король Малькольм то и дело наклонялся к моему отцу, священнику и епископу, стоявшим рядом, и совещался с ними.

— Я хочу сказать, — произнес в этот момент Макбет. Король удивленно обернулся и кивнул.

Мальчик вышел вперед и остановился, твердо расставив ноги. Ветер ерошил его волосы.

— Еще до моего рождения, — сказал он, — мой отец со своим войском отправился на север в Скиттен, чтобы противостоять войскам Оркнейского эрла Сигурда. Сигурд выступил под знаменем, на котором его мать-ирландка вышила изображение ворона, заклятое ею на победу.

У него был врожденный талант рассказчика и спокойный, но сильный голос, так что вокруг сразу воцарилась тишина.

— Сигурд послал норвега, который выехал вперед, размахивая этим знаменем, и Финлех направил навстречу ему своего воина, чтобы тот убил знаменосца Сигурда. Это повторялось трижды. А потом мой отец отвел свои войска назад во имя сохранения мира, но он бесстрашно и с честью встретил норвегов. Проявленное им в тот день мужество вошло в легенду. Неужто такой человек стал бы злоумышлять против своих племянников, стремящихся заполучить его титул?

Макбет сделал паузу.

— Если бы Финлех собирался убить своих племянников, — продолжил он, — они давно были бы уже мертвы и позабыты всеми. Но вместо этого погиб мой отец, убитый из-за угла. Предательство погубило Финлеха Мак Руадри из Морея. И ничто иное.

Вздохи восхищения и одобрения послышались вокруг нас. Моя мать обняла меня и прижала мою руку к своему сердцу. Макбет вернулся на свое место, а король вновь склонился к своим советникам.

Все ждали его решения.

Шотландские законы, основанные на древнем ирландском законодательстве и римском праве, не потворствовали убийству. Но в обществе, живущем по военным законам, случайные смерти происходят то и дело. Король, проложивший свой путь к трону мечом и убийствами, не может осуждать других, которые поступают так же. Если за подобные деяния наказать всех, кто тогда останется защищать страну? Зато древняя традиция позволяла королю скоттов, а также его мормаерам и танам, осуществлявшим правосудие на более низком уровне, требовать штраф, размер которого определялся рангом убитого и степенью нанесенного ему оскорбления. Гибель в бою, хладнокровное убийство и кровопролитие, не повлекшее за собой смерть, — все эти деяния облагались точно установленными штрафами, которые было выгоднее заплатить.