Сьюзен Кинг - Кровавая королева

Несколько часов в неделю мы с Дростаном должны были проводить с отцом Ансельмом, который учил нас чтению, грамматике, языкам, истории и арифметике. У меня эти занятия не вызывали раздражения, за исключением тех случаев, когда отец Ансельм начинал распространяться о величии саксонцев — всех шотландцев он считал полудурками, нуждающимися в наставлениях. Дростан был серьезным учеником и поглощал все, чему нас учили, в то время как я, хоть и схватывала быстро, но была нетерпелива, как и во всем остальном. Ансельм то и дело пытался убедить Боде, что девочки не нуждаются в образовании, на что мой отец отвечал, что в соответствии с шотландским обычаем образование может получать любой, включая женщин.

Зачастую я наблюдала из окна за тем, как Боде со своими воинами и приемными сыновьями выезжал из крепости осматривать границы своих владений в Файфе. Порой во время этих поездок им приходилось сталкиваться с налетчиками, похитителями скота и викингами, которые вторгались на побережье Файфа. Боде был могущественным мормаером, охранявшим свои земли мечом и железной волей. Мало кто осмеливался встать на его пути.

Иногда он спускался в нижний двор и, сложив на груди руки, наблюдал за тем, как я упражняюсь. И хотя он редко хвалил меня или бранил, но в один прекрасный день я заметила улыбку на его губах.

— Может, тебя стоит переименовать в Королеву меча? — с усмешкой поинтересовался он.

В день пятнадцатилетия он подарил мне изящный меч, на лезвии которого была выгравирована тройная спираль Бригиды, и я храню его по сей день.

Этот подарок сказал мне все.

Первым меня поцеловал Фионн. Это было в тот день, когда мы стояли потные и грязные после целого часа битвы на топорах. Я отправилась за ним в кузницу, где он собирался выправить лезвие моей секиры, которое я повредила в порыве усердия, ударив им по камню, вместо столба, использовавшегося для отработки резаных ударов. Я встала рядом с Фионном, наблюдая за тем, как он управляется с лезвием, которое выковал сам.

Я завороженно следила за его ловкими, красивыми руками, которые двигались с поразительной уверенностью. Я наблюдала за тем, как он разогрел лезвие до белого каления и выровнял его молотом, затем взял его щипцами, вогнал в новую деревянную рукоять и закрепил кожаным ремнем. И вдруг у меня возникла мысль, а каково будет ощутить прикосновение этих рук к моему телу.

Он отложил топор в сторону, чтобы тот остыл, и я вдруг поняла, что его посетили такие же мысли, ибо, когда я подняла взгляд, он смотрел на мою грудь, а когда мы встретились глазами, я прочитала в них призыв. И хотя я не знала, чего он от меня ждет, меня глодало любопытство. Возможно, я первой поцеловала его. Это вполне согласуется с моим характером. Но от кого бы ни исходила инициатива, другой сразу же на нее откликнулся — наши губы соприкоснулись, и руки нашли друг друга. Задыхаясь, мы начали стаскивать друг с друга одежду и перемещаться в темный угол, добавляя огонь страсти полыхающему кузнечному горну.

Мы тайно встречались еще несколько раз, словно магнитный железняк притягивал нас друг к другу, а затем, невзирая на мою готовность, Фионн начал сторониться меня. Мы оба понимали, что брак между мной и приемным сыном моего отца, не являвшимся моим кровником и происходившим из древнего воинского рода, невозможен.

И тем не менее, мы успели обучить друг друга многим восхитительным навыкам.

А потом Фионн заявил, что мы больше никогда не ляжем вместе, и начал сторониться меня. Может, с ним поговорил Фергюс, а может, даже Боде, но, скорей всего, он сам осознал грозящую нам опасность. Мы продолжали тренироваться с мечом и палкой, и, хоть я смотрела на него телячьими глазами и сердце в моей груди колотилось при встрече с ним, он продолжал себя вести учтиво и отчужденно. Он разбил мне сердце. Это был единственный мужчина, которому удалось подобное. И, в отличие от него, я долго не могла забыть об этом.

Моя жизнь полностью переменилась пасмурным весенним утром в тот год, когда мне должно было исполниться шестнадцать.

— Ру, — обратился, подходя ко мне, Дростан, — Фергюс сказал, что сегодня твоя очередь убирать конюшни. Он велел найти тебя, перед тем как уехать с твоим отцом.

— А куда они поехали?

— Наверное, на охоту. У Боде были ястреб и гончие, а остальные были вооружены арбалетами и пиками. Пошли. Я помогу тебе.

Мы вместе спустились с холма, шагая в ногу. Ваяв грабли, стоявшие у дверей, я вошла в прохладное помещение, а Дростан схватился за кирку. Мы работали, проявляя не столько умение, сколько желание, и уже кое-что сделали. Мне нравилось носить на себе старую выцветшую рубаху и кожаные башмаки. Чистить конюшню было гораздо интереснее, чем сидеть за вышивкой в зале и слушать сплетни наложницы моего отца и ее служанок о неизвестных мне людях.

К тому времени, когда отец вернулся, небо уже окончательно заволокло тучами. Заслышав крики и скрип деревянных ворот, мы с Дростаном выбежали на улицу. Я сразу поняла, что они были на охоте: через спину свободной лошади были перекинуты две оленьих туши, а к седлу Боде приторочена целая связка кроликов. При виде меня отец нахмурился, передал своего ястреба конюшему и слез с лошади. Когда его спутники тоже спешились, я обратила внимание, что ни Фионн, ни Руари, ни Фергюс не смотрят на меня и как-то странно напряжены. А потом я заметила среди приехавших несколько незнакомцев.

Среди них было человек десять телохранителей, которые, спешившись, молча отошли в сторону. Шестеро, самых высоких, были похожи на викингов и внушали ужас. Остальные походили на шотландских военачальников — они были облачены в изысканное платье и держались с горделивым видом. На древках поднятых пик развевались два флага — один синий, усеянный серебряными звездами, а другой желтый с черным вороном. Я знала, что изображение ворона используется оркнейскими викингами.

На одном из незнакомцев были кожаный нагрудник и обитый медью шлем. Когда он снял его, и иссиня-черные волосы рассыпались по плечам, сердце у меня ушло в пятки.

— Кормилец воронов, — пробормотала я, и Дростан молча кивнул.

Боде обратился к своим гостям, у которых поверх рубах были надеты нагрудники, а головы украшали шлемы. Естественно, что в грязных ботинках и с граблями в руках я не могла представиться как дочь своего отца и оказать им радушный прием. Неудивительно, что Боде наградил меня таким хмурым взглядом. Я наклонилась к Дростану:

— Кто эти люди? С эрлом Торфяном.

— Высокого со светлыми волосами я не знаю. Самый низкорослый — мормаер Морея Гиллекомган Мак Малбрайт. Его люди — те, что под синим флагом со звездами. — Дростан был хорошо осведомлен в таких вещах, ибо всегда внимательно прислушивался к беседам, которые вел отец со своими воинами. — Предводители Морея всегда были подобны королям, и эти звезды являются их знаком отличия с древних времен. Пикты Морея всегда разрисовывали себя синими звездами и другими небесными светилами, прежде чем идти на войну.