Юрий Мушкетик - Семен Палий

Кто-то засмеялся.

Часнык собирался заговорить, но, заметив Палия, смутился, словно его застали за каким-то нехорошим делом.

— Где взял? — спокойно спросил Палий и протянул руку за универсалом. Быстро пробежал его глазами. — Так, говоришь, какой-то казак с Полесья принес? Надо его всем прочитать.

— Как это — прочитать? — поднялся Цвиль. — Да с такой поганью и до ветру итти срам.

— До ветру или нет, то сход обсудит. Созовешь, Карпо, сход. Я выйду и поведаю о том, что скажут послы коронного. Сегодня они должны прибыть.

Когда Палий вернулся домой, послы уже дожидались его.

Он прочел письмо Яблуновского и улыбнулся, вспомнив заискивающее письмо короля и коронного гетмана в прошлом году. Они предлагали ему совместный поход на татар, обещали прислать тысячу турецких червонцев, лишь бы только Палий принял присягу польскому королю и не разорял поместья шляхтичей. Даже намекали на какой-то высокий титул, ждавший полковника в этом случае.

— С чего это гетман сменил милость на гнев?

Драгунский капитан, возглавлявший посольство, словно не замечая насмешки в голосе Палия, строго начал:

— Ты ослушался короля, твои казаки опять напали на поместья шляхтичей. А в последнее время совсем обнаглели и выгнали коронного референдария пана Щуку из Козаровской волости. Ты служишь не Польше, а Москве. Коронный гетман приказал передать, что ты на польской земле поселился в одной дырявой свитке, а сейчас выше лба нос задираешь.

— Страсть как напугал! Куда же мне теперь деваться?

— Мы не кумедии слушать приехали. Коронный гетман требует ответа!

— Не на польской земле я поселился. Поселился я в вольной казацкой Украине, на которую Речь Посполитая не имела и не имеет права, а имею право я, Палий, как казак и гетман казацкий. Так и передайте!

Капитан круто повернулся, взмахнув полой застегнутого до самой шеи длинного кафтана, и пошел со двора. Один из его свиты задержался в комнате, кинув Палию какую-то бумагу, и исчез за дверью, шепнув лишь: «От пана полковника Гладкого».

Гладкий подтверждал в письме то, о чем еще два дня назад сообщили гонцы из Полесья. Вновь избранный региментарий Вильга по приказу коронного гетмана подошел с войском к Припяти. Сам Вильга расположился в Чернобыле. У региментария пятьдесят хоругвей: валахских, панцырных, гусарских, да казацкие полки Яремы Гладкого, Искрицкого, Килияна. Ярема Гладкий доносил еще, что к Вильге идет также отряд немецкой пехоты и артиллерия, а какой-то игумен, из боязни не назвавший себя, уведомил его, что гарнизон Белой Церкви тоже усилен.

Палию было над чем задуматься: против него развертывалось большое наступление.

Обо всем этом Палий рассказал на раде. Казаки единодушно требовали выступить против региментария. Особенно возмутило их то, что с поляками были и казачьи полки.

Расходились, когда с выгона уже возвращалось стадо. Палий и Андрущенко прижались к тыну, пропуская скот. Медленно проходили коровы. Овцы трусили, дробно пощелкивая копытцами, и терлись о ноги Палия и Андрущенко. Но вот проехали на лошадях пастухи со свернутыми бичами в руках, и казаки двинулись дальше.

— Стада какие! Завидуют вражьи ляхи нашим достаткам…

— Свернем в переулок, — перебил его Палий, — вон опять табун идет, измажут кони. Жинка заругает, скажет — в «кавуны» с детьми играл. Через этот двор выйдем стежкой к валу.

— Погоди, впереди табуна, кажись, казаки едут. А с ними еще кто-то. Ей-богу, татары!

— Чего их нечистый несет? Иди один, верно опять какое-нибудь посольство. Я пойду к себе.

Едва Палий успел надеть кунтуш и подпоясаться, как в ворота въехали всадники. В дом вошел Савва.

— День добрый, Семен! Принимай гостей — татары приехали.

— С чем?

— Послы от хана.

— А кого же это он к нам снарядил?

— Буджацкий ага с беями и мурзами. Ничего не скажешь — знатное посольство.

— Проси, пусть заходят.

В светлицу один за другим вошли ага, еще два посла и толмач. Последним вошел и остановился в стороне молодой красивый татарин.

Послы поклонились, толмач вышел вперед и перевел слова аги:

— Великий хан послал меня, его верного слугу, пожелать тебе долгих лет жизни и передать подарки великого хана.

Ага ударил в ладоши. Два низкорослых татарина внесли и положили на ковры красивое шелковое седло, лук и золотой колчан с серебряными стрелами. Палий махнул рукой, останавливая приготовившегося переводить толмача, и по-татарски обратился к аге:

— Пусть аллах дарует хану доброе здоровье и много лет счастливой жизни. Передайте хану, что я благодарен ему за подарки.

Ага взглянул на Савву, который сидел в стороне, и приблизился к Палию.

— Я хочу поговорить кое о чем с паном полковником.

— Как можно? Завтра поговорим. Вы — с дороги. Не такой уж я негостеприимный хозяин, чтоб сразу начинать беседу. Да и обычай нам это запрещает.

Ага хотел возразить, но Палий взял его за плечи и увел в соседнюю комнату, поручив Федосье устроить гостей.

Вернувшись, он увидел, что молодой татарин, вошедший последним, стоит на прежнем месте. Теперь он подошел к Палию и несмело сказал:

— Вам мать поклон передавала.

— Какая мать, откуда?

— Моя маты, из Бахчисарая, — ответил татарин по-украински.

Палий напряженно наморщил лоб, стараясь вспомнить что-то забытое, давнее. Потом снова взглянул на юношу и почти крикнул:

— Маруся? Сестра?! Так ты сын ее! Значит, она жива?

— Да, я племянник ваш. Мы про вас много слыхали. Мамо просили меня поехать к вам, батько долго не пускал, а потом согласился. Тут и случай представился.

Палий усадил племянника и еще раз вгляделся в его лицо.

— Похож. Слыхал я, будто она жива, только не очень верил. Сколько лет прошло, я тогда еще таким, как ты, был. Рассказывай все про нее… Нет, разденься сначала. Федосья, иди сюда… Тебя как звать?

— Чора-мурза… Чора просто.

Парень совсем растерялся. Раздеваясь, он отвечал на вопросы Палия, от смущения путая украинские и татарские слова.

— Мать велела оказать, чтоб пан полковник не слушался увещаний аги и не подписывал договора, — говорил Чора. — Ага даже не ханом послан, а самим султаном турецким. Султан только на время замириться хочет.

— Понимаю, не удержались под Азовом. Мир нужен, чтобы против русских больше войск бросить. Я об этом сразу догадался. Не выйдет: с чем приехал, с тем и поедет. Ну, а теперь рассказывай.

— Мать очень по вас скучает. Она любит вас, а я маму люблю, немилы мне походы на людей безвинных. Она мне часто песни поет. Только отец не велит ей петь эти песни.

Беседовали до поздней ночи. Потом Палий вышел за ворота и присел на колоде выкурить люльку. К нему подошел Савва:

— Не спится?

— Еще успеем поспать. Дымок сойдет, сон придет, — ответил Палий и пыхнул люлькой.