Андрей Серба - Полтавское сражение. И грянул бой

А что касалось сетований на чрезмерное увлечение Войнаровского прекрасным полом, они вызывали у Мазепы лишь усмешки. Ну какой казак откажется от хорошей дивчины или пани, подвернись она ему под руку хоть в мирное, хоть в военное время? Мазепа не знал таких ни среди своих друзей и знакомых, не слышал о них среди тех, кто являлся для него в жизни примером. О любовных похождениях при польском королевском дворе Дмитрия Вишневецкого, Богдана Хмельницкого, Ивана Выговского там помнят до сих пор, а об амурных приключениях Ивана Сирко с его приятелем лейтенантом королевских мушкетеров 34-летним Шарлем лю Бас де Фезензаком сьер де Кастельмором, которого близкие друзья звали по титулу матери графом д’Артаньяном, в свое время ходили легенды по всей Франции.

А разве другим был он сам? Если мужчина проявляет свой ум в словесных диспутах, отвагу в бою, талант в занятии каким-либо видом искусства, но на любовном поприще он проявляет одновременно и ум, и отвагу, и талант, направляя их на постижение души женщины и завоевание ее тела. Любовная игра — самая сложная и интересная в мире, в нее каждый раз вступаешь новичком и играешь по новым правилам. Лично для себя Мазепа сделал вывод, что с возрастом любовные игры становятся не только интереснее, но и разнообразнее, причем победой в них зачастую становится не столько обладание понравившейся женщиной, сколько ощущение собственного превосходства над ней и твоими соперниками в борьбе за нее.

Именно так обстояло дело в его последнем увлечении Мотрей Кочубей. Были ли у него женщины красивее нее? Конечно! Были ли умнее, лучше понимающие искусство, с которыми ему было интереснее проводить время? Да! Испытывал ли он к ней безумную страсть либо сердечную привязанность, которых у него не было прежде? Нет! Так что же заставило его потратить столько времени на ухаживание за ней, разыгрывание из себя пылкого влюбленного, борьбу с другими соискателями ее руки? Только одно — желание доказать прежде всего себе, что он и теперь, на склоне лет, шагает по жизни победителем и может достичь всего, чего пожелает, даже там, где его возможности, казалось бы, исчерпаны.

Пусть соперники в борьбе за Мотрю были моложе, красивее, физически здоровее его, он смог противопоставить им то, в чем намного превосходил их — свой ум, жизненный опыт, понимание тайн человеческой психологии, умение обратить в свою пользу женские слабости. Полвека назад он соблазнял женщин своей молодостью, красотой, убеждая, что по сравнению с ними богатство, чины, должности — ничто, а сейчас утратив обаяние и свежесть молодости, он опять-таки покоряет сердца первых красавиц, доказывая им, что настоящими мужскими достоинствами являются незаурядный ум, несгибаемый характер, сильная воля, а о наличии их служит достигнутое мужчиной в обществе положение, а не отпущенный ему природой юношеский возраст.

Разве не испытываешь гордость за себя, обыгрывая соперников в любой ситуации, какой бы невыгодной для тебя она ни сложилась? А как он торжествовал, презирая своих неудачливых соперников, когда Мотря согласилась отдать ему свою руку, хотя знал, что ее отец не допустит их брака! Как важно понять, что есть время ощущать блаженство от плотской, чувственной любви, а есть время наслаждаться игрой в любовь ума, когда победа над женщиной и соперниками служит твоему самоутверждению и свидетельствует о превосходстве над окружающими!

Поэтому если он, почти семидесятилетний старик, продолжал играть в любовь, почему не заниматься ею по-настоящему молодому, полному сил его племяннику? Ничего опасного для умного мужчины в этом нет, и утром Войнаровскому предстоит узнать о ждущей его скоро неблизкой и опасной дороге.

— Прошу, пани княгиня, — почтительно произнес Галаган, делая шаг в сторону и уступая дорогу идущей ему навстречу Марысе.

— О, пан полковник — истинный кавалер, — улыбнувшись, проворковала Марыся, останавливаясь рядом с Галаганом. — Жаль, что ему пришлось сойти в грязь, но думаю, что предстоящая нам беседа заставит его забыть об этой маленькой неприятности.

— У пани княгини ко мне разговор? В таком случае не лучше ли пройти в мою палатку? Я велю джуре принести вина и поджарить на вертеле мясо подстреленного на вчерашней охоте вепря.

— Я только что покинула ужин у полковника Понятовского и с сожалением вынуждена отказаться от столь заманчивого предложения. У меня к вам обычное пустяшное женское дело, но поскольку мы, женщины, любим из всего делать тайну, я предпочла бы говорить без посторонних. Поэтому не согласились бы вы составить мне компанию в прогулке перед сном?

— С удовольствием.

— Тогда насладимся совместной прогулкой.

— О чем желали говорить со мной, пани княгиня? — поинтересовался Галаган, шагая по дорожке сбоку от Марыси.

— Вы только что упомянули о подстреленном на вчерашней охоте вепре. Именно об охоте, в которой вы отменный знаток, мы и станем разговаривать.

— Об охоте? — удивился Галаган. — Признаюсь, я много слышал о вас, но о вашем увлечении охотой — ни разу.

— Я равнодушна к ней и прошу вас всего лишь разрешить присоединиться к охоте человеку, желающему с вами встретиться и поговорить. Ведь завтра утром вы опять отправляетесь на охоту. Так?

— Да. Кто ваш протеже?

— Увы, пан Игнаций, это не мой протеже, — вздохнула Марыся и, понизив голос, доверительно сказала: — Я лишь исполняю просьбу моего... моего... — буду откровенна с вами! — любовника. А будь моя воля, я этого... протеже... велела бы заковать в кандалы и отправить в Варшаву, чтобы ему там сполна воздали за все злодеяния, совершенные им против Речи Посполитой.

— Весьма своеобразная характеристика, — усмехнулся Галаган. — Видно, вы очень привязаны к своему любовнику, если, желая угодить ему, поступаете вопреки собственной воле. Красивые женщины очень самолюбивы, и я представляю, как для вас унизительно подчиняться чужим, вызывающим ваш внутренний протест, желаниям. Хотите, я помогу вам выбраться из этой неприятной ситуации? Вы обещали любовнику обратиться ко мне — и сделали это. Но разве ваша вина, что вы получили отказ в просьбе? В итоге вы окажетесь чисты и перед любовником, и перед собственной совестью, не совершив противоречащего вашим убеждениям поступка.

— Мое мнение об этом человеке ничего не значит, поскольку вы обязательно пожелаете встретиться, кто бы и что бы о нем ни говорил. Стоит лишь вам услышать имя этого человека, и все сказанное мной о нем потеряет силу.

— Вот как? Вы можете предугадывать мои решения и поступки?

— Только относительно этого человека.

— Пани княгиня, я заинтригован. Ко же этот незнакомец?

— Один из ваших старых друзей, с которым вас прежде многое связывало. Настолько многое, что дружба с ним едва не стоила вам головы.