Валерий Воскобойников - Блистательный Гильгамеш

– Врагов много, они снуют по нашим полям, как саранча, но мы справимся с ними, – объявил Гильгамеш, – я сам поведу вас на битву.

И мы знали – с Гильгамешем мы победим.

И мы знали, с Гильгамешем мы победим.

Сам же Гильгамеш попытался в последний раз решить все добрым миром.

Отважный Бирхуртур, пожилой богатырь, воспитатель царя, согласился пойти послом к Агге. Тут-то и призвали меня. И я, недостойный, снова приближен был к Гильгамешу. А понадобился я, потому что Гильгамеш решил написать Агге послание. Царь же наш помнил, кого в городе боги одарили самым красивым почерком.

Отряды вражеских воинов бесновались под стенами города, а Гильгамеш был спокоен и добр.

– Бери, Аннабидуг, табличку, бери тростниковую палочку и пиши, – сказал он, когда я предстал перед ними в его просторных покоях. – Пиши же, – и он приянлся диктовать.

Я писал и удивлялся мудрости Гильгамеша. Велик был наш царь своим мужеством, но и по способности видеть глубину человеческих мыслей ему не было равных.

"Что станет с тобою, если ты решишься на битву? Спрашивал Гильгамеш Агге, сына Энмебарагеси. – Допустим, боги позволят тебе вытоптать наши поля, сломать стену и разрушить храмы, в чем я сомневаюсь. Но, допустим, что ты добьешься этого. Ты станешь владельцем непригодной к посеву земли, глиняных развалин и нескольких сотен рабов, мечтающих об отмщении. Но главное – сама богиня Иштар, покровительница Урука, сам бог небес Ан, сам Шамаш, чья кровь течет в моем теле, будут мстить тебе и твоим детям, пока не пресечется твой род. А ведь может статься, что победим мы. Мы сожжем твои корабли, убьем твоих воинов и убьем тебя. Подумай – это ли тебе нужно? Не лучше ли стать нам братьями? Тогда наши богатства увеличатся вдвое. С нашим могуществом не сравнится никто, и все боги Шумера будут оберегать наших людей.

Подумай и реши. Я же готов стать твоим братом".

"Я же готов стать твоим братом", – так закончил послание к Агге Гильгамеш и взял из моих рук табличку.

Мои знаки бывают красивы всегда, а сейчас, перед царем, в этот важный день, я старался особенно и был горд своей работой.

– Тебя хвалят не зря, – сказал Гильгамеш, перечитав табличку, – пусть и Агга узнает, сколь искусны в писании наши люди. Пусть поймет, что не менее искустны они и в битве.

Табличку мою, быстро просушив, поместили в плетеную коробку и отнесли к отважному Бирхуртуру.

По городу все мужчины и даже дети ходили с оружием. Лишь один Бирхуртур подошел к тяжелым воротам без меча, палицы, и кинжала. Воины, охранявшие вход, расступились перед ним. Работники, ведавшие воротами, приоткрыли их лишь на миг, чтобы Бирхуртур успел протиснуть могучее свое тело. И сразу ворота захлопнулись. Гильгамеш совершал в храме жертвоприношение, когда Бирхуртур шагнул от городской стены навстречу врагам.

– Я посол, меня послал наш царь Гильгамеш к вашему царю Агге, – успел он сказать.

Как повела бы себя стая шакалов, если бы от имень затравленных ими овец вышла бы одна для переговоров?

Дикие люди гор, словно шакалы, не имели понятия о правильном поведении. Они накинулись на Бирхуртура и стали терзать его тело. С любым из них пожилой богатырь легко бы справился в битве один на один. Но их было множество. Они повалили его на землю, кололи копьями, били босыми ногами. Потом поволокли по земле к месту, где стоял царь Агга.

Царь Агга смотрел на стену.

Царь Агга смотрел на стену, а к нему волокли отважного Бирхуртура. Все это видели мы, жители города, стоявшие на стене.

– А ну-ка, мерзкий раб, скажи мне, кто из людей там, на стене, твой Гильгамеш? – спросил Агга, когда истерзанного посла положили у его ног.

Даже связанного они боялись его. Несколько диких воинов приподняли богатыря и поставили перед своим царем, по-прежнему не отпуская его рук.

– Сначала прочти табличку, Агга, сын Энмебарагеси, и скажи твоим воинам, чтобы они освободили меня.

Тут же один из вражеских воинов хлестнул посла по лицу плетью, той, что погоняют скот.

– Не зря говорят, что жители Урука грязны и невежественны, они даже не научены говорить с царями.

– С царем я разговариваю каждый день, – ответил отважный Бирхуртур, не дрогнув, даже не моргнув от удара плетью, и знаю, что царя прежде всего отличает особое благородство. Прочти же послание Гильгамеша! – и богатырь достал из-под разорванной одежды коробочку с табличкой.

Агга вынул эту табличку, усмехнулся, бросил себе под ноги и стал топтать.

– Вот что я сделал с посланием твоего царя и то же самое я сделаю с ним, если он не согласится склонить передо мною голову. Отвечай, мерзкий раб, тот воин, что стоит отдельно на стене, это и есть Гильгамеш?

Бирхуртур лишь улыбнулся разбитыми губами.

– Жаль, что ты не знаешь, как выглядит наш царь, иначе бы ты никогда не осмелился высадиться с войском на наш берег.

Гильгамеш в это время закончил последнее моление в храме и получил напутствие от предка своего, солнечного Шамаша. Теперь он знал, как победить несметное войско Агги.

Теперь он знал, как победить несметное войско Агги.

Я же в это время спустился с городской стены и направился в храм, великий Эану, исполнять обязанность младшего жреца бога небес. Кругом меня на улицах все мужчины были вооружены, и лишь один я шел безоружным. Мне казалось, что жители глядят на меня с презрением, словно я не обязанность иду исполнять, а бегу, убоявшись опасности. Невольно, поднимаясь к храму, я свернул на узкую улочку к дому, где жила красавица Алайя.

А может быть и специально я завернул к ее дому – ведь я давно уже понял: день для меня без радости, если я не увижу эту приветливую девушку. Она жила в бедном домишке с дырявыми глиняными стенами вместе с матерью – слепой и дряхлой.

Много лет назад, был я тогда еще учеником, мой отец встретил при входе в город слепую женщину с лицом, на котором едва зажили раны. Женщина держала за руки двух девочек, одну, постарше, звали Шамхат, другую – Алайя. Ее мужа, пастуха и охотника убила тигрица, и та же тигрица провела когтями по лицу женщины. Добрые люди помогли им дойти до города. В городе же у них не было ничего – ни крыши, ни очага, ни постели.

Обычно человек, попавший в такую беду, продает себя в рабы, навсегда или на несколько лет. Но кому нужна слепая рабыня? Продать же девочек женщина отказалась, да и слишком малы они были тогда. Отец вместе с соседями как мог, помогал ей. Им нашли даже дом, в котором незадолго до этого умерли все жильцы от неизвестной болезни и его никто не спешил занимать. Слепая оказалась искусной в вязании сетей и кое-как они жили в том доме. Я же нередко приносил им завернутые в лист теплые лепешки из нашего очага. С годами старшая дочь, Шамхат, превратилась в знаменитую городскую красавицу, веселую женщину, радующую мужчин при храме Иштар. У женщины, не вышедшей замуж, одна дорога – в храм богини любви.